это уже показатель, а не счастливая
случайность. Шеф энергично засоздавал условия. В итоге: спустя год после
окончания Института в активе у выпускницы, до того скитавшейся по общагам
едва ли не всю свою жизнь, уже имелась в этом южном городе малогабаритная
двухкомнатная нора (с телефоном даже), имелась должность эСНээС, солидная
зарплата (полторы ставки), потом и кипением мозгов заработанный научный
авторитет и... энная сумма с тремя нулями на сберкнижке. Задарма отдавать
докторскую зятьку начальникову Марина и не помышляла.
Она сознавала, что в завидущих глазках "коллектива сотрудников"
выглядит совершеннейшей стервозой. И это ее забавляло. Тешило самолюбие.
На злобные взгляды "соратников" она не обращала ни малейшего внимания.
За последующие полгода, в умопомрачительном темпе, не щадя себя
ничуть, расщелкала еще три малоизгрызенных орешка, "подарила" их
сердцевины шефу и его родственничку, увеличив счет в сберкассе ровно в
пять раз, и сказала: "Хватит".
Больше вкусных орешков и не нашлось.
И приспел час вплотную подступиться к _с_в_о_е_й_ теме.
Послала шефа подальше на ближайшие пару лет, и осчастливленный
"патриарх науки" без возражений самоустранился. Ему хватало забот и возни
с неожиданной славой, свалившейся на седую его голову. Еще бы. На старости
лет приобрести чуть ли не всемирную известность - молиться на
благодетельницу, не то что в покое оставить, надобно, товарищи доктора
наук...
Так что шеф в компании со своим "сыночком" готовы были ей ручки
целовать за все, что она сделала для них лично и для лаборатории,
прозябавшей на задворках Большой Науки.
Зятек - не только ручки; но уж это - его личное горе.
За полтора года Марина несколько раз бывала атакована воинственными и
не очень претендентами на ее тело и душу. Разного калибра: от кандидатов
наук до слесаря-сантехника, как-то пришедшего чинить кран, по собственной
воле причем, Марина его не вызывала, но видать, ЖЭКовский дон-хуан
приметил ее на улице. Преследующими разные цели: от просто "перепихнуться"
и предложений "установить длительные взаимовыгодные в сексуальном и
моральном плане отношения" (как выразился один шибко интеллигентный
конструктор), до предложений руки и сердца (с нерешенными жилищными и
материальными проблемами или без оных - были варианты) и "просто дружбы".
Просто дружбу она могла бы и завести, с одним неуклюжим
верзилой-толстяком, как-то наведавшимся в Лабораторию, по делу к своему
приятелю, МэНээСу из соседнего отдела. В руках у толстяка Марина приметила
книжку, которую не прочь была бы прочесть. Контакт установила быстро,
повинуясь неожиданному импульсу. Тип сначала дичился, смотрел как-то
странно (не вожделеюще даже, а вообще... будто у нее на лице три глаза или
два носа!), но потом расслабился. Несколько недель некоторую толику своего
времени она уделяла ему, он оказался полупрофессиональным книголюбом,
помог достать некоторые дефицитные издания, в частности "НЭПовскую" еще
книжку Фрейдовского "Психоанализа". (Вражескую философию изучать нужно
обязательно! Особенно много в этом плане Марине дали труды Ницше. Такого
яростного, слюнобрызжущего женоненавистничества она больше ни у кого не
встретила). Оказался толстяк интересным собеседником, даже более чем; но
Марина, с трудом выносившая установившееся с ним более близкое, нежели со
всеми прочими "хомо", общение, в конце концов была вынуждена его отшить.
Не хотелось терять собеседника, но. Грубо с ним порвала. Когда злобно
бросала последнее "Прощай!", он снова посмотрел на нее странно, как тогда,
при первой встрече. Будто у нее на лбу рог или вместо ушей - щупальца...
Она тут же выкинула его из памяти.
Всех прочих "претендентов", естественно, убрала круто сразу же, без
проблесков надежды оставила, придушила в зародышах возникшие
страсти-мордасти...

Первая кровь...
...но как-то, несколько менее непреклонно настроенная, развлекаясь,
попудрила мозги лабораторному Казанове, чернокудрому тридцатилетнему
инженеришке с пошлым именем Вова. Сдерживая отвращение, позволила
красавчику довести отношения до постельных. Хотела проверить себя -
окажется ли способна вынести "интим" с особью вида "хомо". Выяснилось, что
способна. Но ощущение при этом испытала весьма новое. Будто занималась
жуткими извращениями, некро и зоофилией одновременно. Выкопала труп собаки
и... Устроила "казанове" "ночь в Бангкоке", показала класс, который и не
снился никому в этих провинциальных степях, и наутро вышвырнула вон.
Вовочка, шваркнутый об лестничную площадку, как нашкодивший котенок,
преследовал ее месяц денно и нощно, не отлипал, как голодная пиявка, а
когда насилу допетрал, что сексу боле не заполучит до смерти, и что
выделенный ему кусочек - единственный, от щедрот хозяйских, - принялся
мстить, распуская слухи, взращивая росток лжи в благодатном для сплетен
агар-агаре лабораторного "коллектива". За что поплатился жестоко, дальше
некуда. Марина не то чтобы сильно оскорбилась, вовсе нет, но она не
любила, когда ее обсуждали не за то, что она в действительности совершила.
"Потаскуха столичная", якобы сменив гнев на милость, пригласила
обездоленного, и злобствующего поэтому, поклонничка к себе домой как-то
поздним вечером. Оглоушила сияющего от предвкушения кобеля по макушке -
специально подходящий дрын на улице подыскала, не пожалела времени для
"близкого человека".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170