..
- Оклемался, малыш? - довольно ласково осведомилась. - Сейчас,
погоди, я тебя распутаю и немножко подкормлю...
ОНА БЕЗОРУЖНА!! вспыхнула отчаянная надежда, ударила волной горячей
крови в голову. Ну же, развязывай скорее, тварь патлатая, с тобой одной я
живо управлюсь!..
- Только ты не кидайся на меня с кулаками, ладно? - будто прочла она
захватнические мысли пленника. Он скривился, словно проглотил гнилой кусок
мяса. Разочарование остро заточенным лезвием полоснуло сердце. - Толку не
будет, а больно будет сильно, гарантирую!..
ТЕЛЕПАТКА!! едва не заскрежетал зубами от ярости пленник. О них Вилли
слыхал. Лопоухий Боб раз говорил: "Наскочила из-за угла, я ее хвать за
горло, а она шмыг вбок, и поминай как звали, будто почуяла, что я за горло
хватану, а не пулю в глаз всажу... Я за ней, она спиной к стенке, и в
стойку, а я ж все боеприпасы расстрелял, выбору нет - клинками да голыми
руками ее мочить... А она, тварь, чует будто, блокирует выпады... Едва
выскочил тогда, парни, Лысый Мик с Братом Джо случились, пристрелили
сучку, я не последний рукопашный боец, вы знаете, но она, стерва, меня
одолела бы..."
Нонка ухмыльнулась; и вдруг резко наклонилась над постелью, приблизив
физиономию чуть ли не вплотную к лицу Вилли. Обдала незнакомым, но
приятным до странности ароматом. Это изо рта у ней смердит, думал пленник,
крепко-накрепко зажмуриваясь, чтобы не видеть огромных глазищ ненавистной
твари, синих, как новые джинсы, и таких же ослепительно сияющих, сулящих
удобство и защиту от холода обладателю... тепло, вкусную еду, безопасный
сон, ласку и нежность, обволакивающие мягкими волнами, гладящие по груди,
и ниже, ниже... "ПОШЛА ПРОЧЬ, дерьма кусок!!!", - в отчаянии взвыл Вилли
мысленно, закрыл глаза и в воображении как бы оттолкнул нонку, обеими
руками ударив в морду. Обволакивающее теплом и лаской ощущение тут же
улетучилось. Но от ее дыхания брони не существовало, чего-то подобного
векам в носу, и оно, горячее и ароматное, раскаленными толчками жгло щеки
пленника; вышибало ознобную испарину на его лоб. Если она меня поцелует, в
паническом ужасе подумал Вилли, постараюсь укусить мощно, вопьюсь
намертво, чтоб губу оторвать!..
Он приподнял веки, чтобы встретить вражину с открытыми глазами...
Синие глазища нонки уже потускнели. Она почувствовала. Или услышала.
Или узнала. Как это там у них, телепаток чертовых, зовется?..
Пышущее жаром, ядовитым испарением обдающее, ее дыхание отдалилось, и
Вилли почувствовал облегчение, будто на голову ему падала змея и уже
приблизила жало к глазам, но вот, к счастью, удалось гадину ползучую
смахнуть с макушки...
ЛУЧШЕ ЗМЕЯ, ЧЕМ НОНКА, убежденно подумал Вилли.
Нонка весело захихикала.
- Ты мне нравишься, звереныш, - промурлыкала. - Я попросила тебя у
госпожи, но она отдаст лишь после проверки, к сожалению... Ты злой и
грязный щенок, но ты мне нравишься, малыш... И ты узнаешь еще... сияние
моих глаз...
Вилли взбеленился. Дальше терпеть все эти гнусности он был уже не в
состоянии - ни физиологически, ни морально. Желая от жизни лишь одного -
смерти как избавления, - он распахнул глаза, выдернул ступни из ослабевших
пут и успел неуклюже вскочить, пронзаемый жуткой болью, едва не рухнувший
навзничь, вопящий: - А пулю тебе в глаз, вражина проклятая!!! Вилли, сын
Квайла и брат Фредди-Нонкоруба, скорее подохнет, чем ляжет на нонку!!!
жаль, клинка нет, я бы тебя разделал, как брат учил!.. Но я тебя, тварь, и
голыми руками...
Отпрянувшая было патлатая тварь привалилась к стенке у двери и
заливисто заржала. Ладони уперла в бока, морду запрокинула, сиськи
трясутся, кожа на животе пульсирует... В КАДЫК ВЦЕПЛЮСЬ!!! Злобное желание
пронзило пленника, но не навылет: застряло в мозгу, заклинило прочие
помыслы. ЗУБАМИ ЗАГР-РЫЗУ... От нестерпимой боли шатаясь, как флагшток на
ветру, с примотанными к туловищу руками, Вилли потащился в обход кровати,
чтобы впиться зубами в шею нонки, во-он в ту пульсирующую жилку,
вздувшуюся под кожей... Он уже ничего не соображал. Страстное желание
ощутить во рту вкус ноночьей крови, если у нее есть кровь! растерзать в
мельчайшие кусочки всю эту тварь, от пяток до патл и синих глазищ,
затопило потоком бешенства голову, и без того распираемую, звенящую
неистовой болью, от беспощадных болевых пинков, наносимых свежей раной...
Но четырнадцатилетнему пленнику не суждено было ощутить на зубах
упругое сопротивление прокусываемой ноночьей плоти. Это сладострастное
ощущение Вилли в тот раз не испытал; но силу удара патлатой стервы
почувствовал в полный рост, заполучил в полнейшем объеме поставок, как
говаривал папашка в свое время: нонка, не прекращая весело хохотать,
молниеносно выбросила вперед ногу и засадил носком сапога Вилли по
лодыжке. Знала, куда вцелить: кости не перешибла, но боль причинила
адскую. Как гарантировала. Даже на минуту исчезли болевые эпицентры в
голове и груди - так зверски засандалила, сволочь... Подрубленный, пленник
опрокинулся на постель, и не провалился в болевой обморок, не рухнул во
мрак беспамятства лишь потому, что упал на мягкое, а ударила чертовка не в
голову и не в грудину, а по неискалеченной ноге.
- Су-у-у-у-ука... - мучительно простонал Вилли, корчась в
развороченной постели. - Загр-р-р-р-рызу-у-у-у-у... - он запнулся,
задохнувшись от толчка головной боли, и зашипел из последних сил: -
Шш-ш-ш-ш-шлюха гряз-зная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170