в
конце концов, будет возможность, "перешьем". А пока - Цхай прощал этому
нетипично говорливому англичанину все. Что бы тот ни изрекал, выражение
лица Цхая оставалось бесстрастным. У человека все же дочка сгинула,
единственная. И человек - вдовец, сам воспитывал. Может, это у него на
нервной почве словоизвержение... А вообще нетипичных людей разных
национальных и расовых принадлежностей Цхай за свою жизнь навидался. Он и
сам в определенных смыслах далек от стереотипов, хотя по некоторым - очень
даже укладывается...
"Черокки" пожирал 103-й фривэй милю за милей, равномерное покачивание
убаюкивало, и тут еще эта непрестанная речь Инспектора:
бу-бу-бу-бу-бу-бу... Цхай не засыпал чудом, а тут еще споймал себя на
удивленном выводе, что болтает, хоть и мысленно, не вслух, не языком -
совсем как старший партнер.
С кем поведешься... Цхай спросил Инспектора, вклинившись между двумя
фразами: - Сэр, быть может, я вас сменю?
- Пока не надо, - комиссар сидел за рулем четвертый час, но выглядел,
и вправду, не так чтобы устало. Ну как хочешь, подумал Цхай, а вслух
сказал: - Если не возражаете, я еще раз просмотрю карту.
- Посмотри, конечно, - кивнул Инспектор Мэллоун. За глаза его так и
называли до сих пор, Инспектором, хотя он уже давно был комиссаром
Интерпола. Но легенда о неустрашимом борце с наркомафией Инспекторе Мэ,
коим будущий комиссар в молодости являлся, и по праву, жила до сих пор.
Годы укатали резвого инспектора, наградили брюшком и красным носом,
добавили седины в бороду (как там с бесом в ребро, интересно? подумал Цхай
еще в первую встречу), но зато и жизненного опыта, который с мудрой
укоризной говорил, что для борьбы с бандитами не обязательно сигать с
борта на борт и с крыши на крышу, выписывать виражи в погонях, вдребезг
разбивая казенные автомашины, и палить со всех конечностей из кольтов, узи
и эМ-16. Остался жив, слава богу. Руководи. Думай. Направляй. А для
активных действий теперь есть более молодые...
И все же старик Мэллоун - вышел из кабинета, и сел за руль джипа,
явно не только для гладеньких скоростных автострад предназначенного. И в
кобурах у него явно не дамские пистолетики восемнадцатого калибра. И если
надо, он будет сигать и разбивать, выписывать и палить, и плевал он на
мудрость и опыт. Допекло человека.
И я вместе с ним, думал Цхай. Точнее, впереди него. А то, неровен
час, угрохают ветерана, человека-легенду, что мне ребята скажут? на кой
хрен, скажут, ты с детства на ДО вышел, и ни одного дня без тренировки не
пропустил за всю жизнь, и на кой в спецшколе учился в свое время? и самое
главное, на кой ты нам такой нужен, если не в состоянии старика уберечь?..
Цхая не волновало, в принципе, что скажут "ребята". В его жизни уже
бывали ситуации, когда о нем говорили ВСЯКОЕ. Очень много их было в
детстве, на улочках Чайна-тауна, неласково принявших мальчишку-корейца...
В то время, время битлов и хиппи, Ким Цхай Чен вышел уже на Путь Таэ Квон,
ведомый мудрой рукою отца, после переезда из Гонконга и здесь открывшего
тренировочный зал для всех желающих, но по-настоящему ведущего к Знанию
лишь сына и двух-трех действительно талантливых учеников, но находился в
самом начале ДО, и потому получал от ребят-китайцев часто и немало. Многие
из них также шли по своим Путям, принадлежа к различным школам у-шу,
кунг-фу, каратэ и тому подобным, и постоянно жаждали одержать верх над
единственным в округе "таэквоном". Мальчишке с именем Цхай и фамилией Ким
приходилось доказывать преимущества традиционного Пути своего народа чуть
ли не ежедневно, и выслушивать всяческую хулу по поводу... Правда, в
уличных драках и боях никто особо-то и не придерживался приемов своих
стилей, но Цхая заклеймили "таэквоном", и если одерживали верх, то
следовательно: Таэ Квон До - плохой Путь. Бывали моменты, когда Цхай и сам
начинал думать так, но когда упорными занятиями достиг второго уровня
посвящения, то понял, как мудр его отец, лишь улыбнувшийся краешками губ,
когда сын однажды, не выдержав, поведал ему свои сомнения в превосходстве
Таэ Квон. Отец тогда ему сказал, что нет плохих Путей и нет хороших Путей,
есть только ОДИН ПУТЬ, к Знанию, а вот как по нему идут РАЗНЫЕ люди -
совсем другое дело. Когда тринадцатилетний Цхай одержал сокрушительные
победы над ВСЕМИ своими мучителями, он понял, что так, как идет к Знанию
его народ, идти _с_т_о_и_т_. И пусть его семья не живет на родине, но ее
корни остались там, и навсегда останутся там. Конечно, это не значит, что
Цхай перестал уважать прочие стили и школы Пути, в каждом есть своя
частица Знания, и каждый умный человек, вышедший на ДО, использует все,
что ему кажется достойным. Только не каждый, как китаец Ли, показывает
свое умение миллионам. Цхай знал - настоящие мастера никогда не покажут
настоящее Умение непосвященным. Так НЕ делал его отец. А в том, что его
отец Настоящий Мастер, сомнений просто никаких быть не могло. Он редко
участвовал в кумитэ, но когда участвовал, почти всегда становился Первым.
Китайца Брюса отец победил три раза. Победить его немногим удавалось -
отец смог. К отцу обращались большие боссы шоу-бизнеса, но неизменно
получали отказ. Отец обмолвился как-то Цхаю, что тренировать мальчишек в
самом нищем районе китайского квартала для него - единственный выход.
Почему он так сказал, Цхай не понял, он знал, что из Гонконга отец был
вынужден уехать не по своей воле, и что это как-то связано с триадами, но
и только.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170