ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– перебил Олендорф, воздев руки к небу. – Боже мой! Неужели вы не понимаете, что, будь она жива, я бы первый знал об этом? Разве вам не известно, что мы были самыми близкими друзьями? Музыка сблизила нас больше, чем любовников. – Он откинулся назад, не отводя от Стефани глаз. – Никто из нас и шагу не ступал, не получив согласия другого. И вы говорите о доказательствах?
Стефани не отвечала. Положив ручку и блокнот, она потянулась за портфелем. Взяв его на колени, она достала оттуда портативный магнитофон.
– Пожалуйста, фрейлейн, – Олендорф махнул рукой в сторону магнитофона. – Надеюсь, вам сообщили, что интервью не может быть записано на пленку.
– Конечно, маэстро, – успокоила его Стефани. – Я только хочу продемонстрировать вам свое доказательство.
– Очень хорошо, – кивнул маэстро.
Стефани вспыхнула, почувствовав его снисходительную улыбку, и резко нажала на кнопку «пуск».
Сначала была тишина, потом послышалось шипение. За ним последовали неотчетливые голоса, а затем тихие звуки фортепиано. Через шесть секунд Стефани выключила магнитофон.
– Вы узнаете пианиста, маэстро?
– Да-да, – ответил раздраженно Олендорф. – Губеров. Скорее всего, он: это его манера. Знающий человек сразу определит, что у него ограниченная подвижность пальцев, вызванная артритом.
– Браво, маэстро! – прошептала Стефани.
– Фрейлейн, для чего все это?
– Через минуту вы поймете, обещаю.
Снова раздались звуки фортепиано. И внезапно звенящий хрусталем голос, чистый, как только что выпавший снег, запел:
Was ist Silvia, saget an,
Dass sie die weite Flur preist?
– Лили? – хрипло прошептал Олендорф. – Не может быть.
Стефани не отрывала от него глаз. Он сидел совершенно неподвижно. Она видела, как краска уходит с его лица, она почти ощущала пронзившую его физическую боль. Но она никак не ожидала того, что случилось потом.
Внезапно его рука вылетела вперед. Магнитофон, сбитый ударом его кулака, полетел на пол. Она попыталась поймать его, но не успела. Магнитофон упал на каменный пол, однако продолжал свое:
– Dass ihr alles Untertan.
Ist sie sch?n und gut dazu?
Reiz labt wie milde Kindheit…
Олендорф вскочил так резко, что его стул, отлетев, опрокинулся.
– Остановите! – прошептал он. – Боже мой! Остановите, перестаньте, прекратите. – Он зажал ладонями уши.
Стефани не сводила с него пристального взгляда.
– Это она? Это Лили?
– Остановите эту чертову машину! – закричал Олендорф.
Стефани откинулась на спинку стула. Теперь, когда он передвинулся со своего места, ей хорошо было видно его лицо – искаженное, вновь красное от ярости, оно было страшным.
– Вы сумасшедшая! – закричал он и яростно пнул магнитофон. «Сони» отлетел в сторону, как футбольный мяч, но по-прежнему не замолкал, словно дразня маэстро.
– Она мертва! – Жилы выступили на его шее. – Зачем вы притащили сюда эту фальшивку? Отвечайте! Разве я недостаточно настрадался? Зачем вы будите мертвых? Это часть…
Внезапно из его горла вылетел сдавленный крик. Как марионетка с отпущенными вдруг нитями, он сделал неуверенный шаг назад, потом еще, и еще. Бледные аристократические руки потянулись к горлу, пытаясь ослабить воротник, плотно стянутый на шее.
– Маэстро! – Стефани вскочила.
А из магнитофона неслись сладкие, дразняще-прекрасные звуки, безразличные к тому, что происходило на террасе.
Фон Олендорф пошатнулся, и Стефани едва успела подхватить его. Она опустила маэстро на прохладный каменный пол. Его лицо было сведено судорогой.
Боже! Он умирает!
– Фрау Людвига! – закричала Стефани. Затем, наклонившись к маэстро, стала приговаривать: – Все нормально, с вами будет все в порядке. – Она расстегнула воротник рубашки. – Ну вот, так лучше, правда?
Щелкнула дверь, послышался быстрый стук каблуков.
– Маэстро! – закричала фрау Людвига. – Боже мой! Она опустилась на колени возле лежащего хозяина.
– Не иначе, это его грудная жаба опять дала себя знать. Лекарство! Быстро! Оно в одном из его карманов!
Обследовав пиджак, Стефани наконец обнаружила во внутреннем нагрудном кармане колбочку с нитроглицерином.
– Это?
Выхватив колбочку, фрау Людвига достала маленькую таблетку и положила Олендорфу под язык.
– Все хорошо, маэстро, – приговаривала она, баюкая его голову в руках, как маленького ребенка, которого надо успокоить.
«Боже, он может умереть! – думала Стефани. – Я никогда себе этого не прощу!»
– Смотрите, ему уже лучше. – Фрау Людвига с облегчением вздохнула и быстро перекрестилась. – Слава Богу!
Затем, загородив лицо маэстро рукой, она снова обратилась к Стефани:
– Что могло его так расстроить? О чем вы говорили?
Стефани почувствовала, как ее лицо вспыхнуло.
– Я… мы… мы просто говорили…
– У него слабое сердце.
– Я… я не знала.
– Вы не знали? – Теперь, когда маэстро стало лучше, волнение фрау Людвиги перешло в ярость. – Вы его чуть не убили! – прошипела она сквозь зубы.
– Мы… Мы просто говорили о прошлом, – оправдывалась Стефани. – А потом я включила запись…
Но фрау Людвига уже вынесла приговор.
– От вас хорошего не жди! – торжественно объявила она. – Я это сразу поняла, как только вас увидела. – Лицо фрау стало малиновым. – Ну что ж, вы свое дело сделали, теперь можете идти. Оставьте бедного маэстро в покое!
Стефани понимала, что с этой фурией спорить бесполезно. Она смотрела, как та нежно положила голову Олендорфа к себе на колени.
– Чего вы ждете? – Фрау Людвига была настроена решительно. – Уходите же!
Стефани поднялась с колен.
– Что бы вы ни говорили, – произнесла она с достоинством, – я вовсе не собиралась делать ничего плохого.
– Да ну? И при этом чуть не доконали его!
Сказав это, фрау Людвига забыла о существовании Стефани и вся переключилась на маэстро, пользуясь возможностью проявить всю силу своей невостребованной любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Стефани не отвечала. Положив ручку и блокнот, она потянулась за портфелем. Взяв его на колени, она достала оттуда портативный магнитофон.
– Пожалуйста, фрейлейн, – Олендорф махнул рукой в сторону магнитофона. – Надеюсь, вам сообщили, что интервью не может быть записано на пленку.
– Конечно, маэстро, – успокоила его Стефани. – Я только хочу продемонстрировать вам свое доказательство.
– Очень хорошо, – кивнул маэстро.
Стефани вспыхнула, почувствовав его снисходительную улыбку, и резко нажала на кнопку «пуск».
Сначала была тишина, потом послышалось шипение. За ним последовали неотчетливые голоса, а затем тихие звуки фортепиано. Через шесть секунд Стефани выключила магнитофон.
– Вы узнаете пианиста, маэстро?
– Да-да, – ответил раздраженно Олендорф. – Губеров. Скорее всего, он: это его манера. Знающий человек сразу определит, что у него ограниченная подвижность пальцев, вызванная артритом.
– Браво, маэстро! – прошептала Стефани.
– Фрейлейн, для чего все это?
– Через минуту вы поймете, обещаю.
Снова раздались звуки фортепиано. И внезапно звенящий хрусталем голос, чистый, как только что выпавший снег, запел:
Was ist Silvia, saget an,
Dass sie die weite Flur preist?
– Лили? – хрипло прошептал Олендорф. – Не может быть.
Стефани не отрывала от него глаз. Он сидел совершенно неподвижно. Она видела, как краска уходит с его лица, она почти ощущала пронзившую его физическую боль. Но она никак не ожидала того, что случилось потом.
Внезапно его рука вылетела вперед. Магнитофон, сбитый ударом его кулака, полетел на пол. Она попыталась поймать его, но не успела. Магнитофон упал на каменный пол, однако продолжал свое:
– Dass ihr alles Untertan.
Ist sie sch?n und gut dazu?
Reiz labt wie milde Kindheit…
Олендорф вскочил так резко, что его стул, отлетев, опрокинулся.
– Остановите! – прошептал он. – Боже мой! Остановите, перестаньте, прекратите. – Он зажал ладонями уши.
Стефани не сводила с него пристального взгляда.
– Это она? Это Лили?
– Остановите эту чертову машину! – закричал Олендорф.
Стефани откинулась на спинку стула. Теперь, когда он передвинулся со своего места, ей хорошо было видно его лицо – искаженное, вновь красное от ярости, оно было страшным.
– Вы сумасшедшая! – закричал он и яростно пнул магнитофон. «Сони» отлетел в сторону, как футбольный мяч, но по-прежнему не замолкал, словно дразня маэстро.
– Она мертва! – Жилы выступили на его шее. – Зачем вы притащили сюда эту фальшивку? Отвечайте! Разве я недостаточно настрадался? Зачем вы будите мертвых? Это часть…
Внезапно из его горла вылетел сдавленный крик. Как марионетка с отпущенными вдруг нитями, он сделал неуверенный шаг назад, потом еще, и еще. Бледные аристократические руки потянулись к горлу, пытаясь ослабить воротник, плотно стянутый на шее.
– Маэстро! – Стефани вскочила.
А из магнитофона неслись сладкие, дразняще-прекрасные звуки, безразличные к тому, что происходило на террасе.
Фон Олендорф пошатнулся, и Стефани едва успела подхватить его. Она опустила маэстро на прохладный каменный пол. Его лицо было сведено судорогой.
Боже! Он умирает!
– Фрау Людвига! – закричала Стефани. Затем, наклонившись к маэстро, стала приговаривать: – Все нормально, с вами будет все в порядке. – Она расстегнула воротник рубашки. – Ну вот, так лучше, правда?
Щелкнула дверь, послышался быстрый стук каблуков.
– Маэстро! – закричала фрау Людвига. – Боже мой! Она опустилась на колени возле лежащего хозяина.
– Не иначе, это его грудная жаба опять дала себя знать. Лекарство! Быстро! Оно в одном из его карманов!
Обследовав пиджак, Стефани наконец обнаружила во внутреннем нагрудном кармане колбочку с нитроглицерином.
– Это?
Выхватив колбочку, фрау Людвига достала маленькую таблетку и положила Олендорфу под язык.
– Все хорошо, маэстро, – приговаривала она, баюкая его голову в руках, как маленького ребенка, которого надо успокоить.
«Боже, он может умереть! – думала Стефани. – Я никогда себе этого не прощу!»
– Смотрите, ему уже лучше. – Фрау Людвига с облегчением вздохнула и быстро перекрестилась. – Слава Богу!
Затем, загородив лицо маэстро рукой, она снова обратилась к Стефани:
– Что могло его так расстроить? О чем вы говорили?
Стефани почувствовала, как ее лицо вспыхнуло.
– Я… мы… мы просто говорили…
– У него слабое сердце.
– Я… я не знала.
– Вы не знали? – Теперь, когда маэстро стало лучше, волнение фрау Людвиги перешло в ярость. – Вы его чуть не убили! – прошипела она сквозь зубы.
– Мы… Мы просто говорили о прошлом, – оправдывалась Стефани. – А потом я включила запись…
Но фрау Людвига уже вынесла приговор.
– От вас хорошего не жди! – торжественно объявила она. – Я это сразу поняла, как только вас увидела. – Лицо фрау стало малиновым. – Ну что ж, вы свое дело сделали, теперь можете идти. Оставьте бедного маэстро в покое!
Стефани понимала, что с этой фурией спорить бесполезно. Она смотрела, как та нежно положила голову Олендорфа к себе на колени.
– Чего вы ждете? – Фрау Людвига была настроена решительно. – Уходите же!
Стефани поднялась с колен.
– Что бы вы ни говорили, – произнесла она с достоинством, – я вовсе не собиралась делать ничего плохого.
– Да ну? И при этом чуть не доконали его!
Сказав это, фрау Людвига забыла о существовании Стефани и вся переключилась на маэстро, пользуясь возможностью проявить всю силу своей невостребованной любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164