Теперь и глаза ее приобрели свой обычный, топазовый оттенок.
– Да и чем тут еще заняться? Наблюдать, как растет трава? А я нашла дело и для рук, и для ума. Так что теперь ты видишь перед собой эксперта-шнайдероведа.
Сэмми опять перевел глаза на кипы бумаг.
– Ты знаешь, – сказал он тихо, печально покачивая головой, – страшно подумать, что столько лет труда, здесь заключенного, так легко могли быть уничтожены.
– Да, и почти были уничтожены. Слава Богу, у деда был почти патологический страх, что его бумаги могут затеряться или сгореть. Иначе бы ему никогда не пришло в голову хранить здесь все копии.
Глаза Стефани затуманились, голос сделался хриплым.
– Ирония судьбы, а, дядя Сэмми? В конце концов оказалось, что страхи дедушки были оправданны. Как будто… как будто он предчувствовал.
– Ну что ж, я очень надеюсь, что ты будешь еще более осторожной, чем он.
– Во всяком случае, намереваюсь. – Стефани посмотрела Сэмми прямо в глаза. – Как ты думаешь, почему я хочу, чтобы меня считали погибшей? Уж во всяком случае, не ради розыгрыша, поверь мне. Можно мне взглянуть на паспорта?
Вытащив из кармана пиджака пакет, Сэмми протянул его Стефани.
– Ты все сделал, как я тебя просила?
– В точности. Все имена принадлежат девочкам, родившимся примерно в те же годы, что и ты, и умершим через неделю или около того после рождения. Я нашел их в местных газетах того периода, получил копии их свидетельств о рождении из соответствующих магистратов и представил эти документы и твои фотографии вместе с заявлением на получение паспорта.
– Отлично.
Она распечатала пакет, достала абсолютно новые паспорта и веером, как игральные карты, разложила их на кровати. Взяв наугад один из них, она раскрыла его и стала пристально рассматривать. Затем так же внимательно изучила остальные. Стефани – темная шатенка. Стефани – рыжая. Черная. Блондинка. На рыжей были очки в тонкой металлической оправе. На длинноволосой блондинке – очки «Нана Москури».
Стефани удовлетворенно кивнула. Ни одна из фотографий даже отдаленно не напоминала ту, живую Стефани.
«И очень хорошо, – подумала она. – Потому что Стефани Мерлин умерла. И пока она мертва, у меня есть надежда оставаться живой».
– Можно тебя кое о чем спросить, детка?
– Давай.
– Я спросил себя: «Сэмми, почему моей дорогой Стефани понадобилось четыре паспорта?» Я долго искал ответ на этот вопрос. Я напряг мозги. И отгадай, к какому выводу я пришел! – Сэмми наклонился к ней. – Что с четырьмя паспортами ты не будешь просто где-то тихо отсиживаться. Тебе нужно четыре документа, чтобы поучаствовать в какой-то игре. – Сэмми сильно понизил голос. – Пожалуйста, ради всего святого, скажи, что это не так.
Она пожала плечами – жест, который не говорил ничего и в то же время подтверждал все.
Ощущая слабость, какой он уже давно не чувствовал, Сэмми поднялся и сел рядом с ней. Взяв руку Стефани, он прижал ее к губам.
– Пожалуйста, детка. Я умоляю тебя. Пусть этим занимаются официальные инстанции.
– Официальные инстанции! – фыркнула Стефани, отдергивая руку. – Смотри на вещи реально! Если они до сих пор ничего не предприняли, теперь-то они наверняка не станут этим заниматься.
Ее внезапная ярость смутила Сэмми, он покраснел.
– Ну, имея рукопись Карлтона… и… эти записи… – запинаясь, говорил он, – все эти свидетельства …
– Да перестань, дядя Сэмми. Пора уже прекратить обманывать самого себя. Ты сам мне сказал, что пожарное управление объяснило взрыв утечкой газа, помнишь? – Она тихо, горько рассмеялась. – Эта бомба – а это, дядя Сэмми, и не могло быть ничем иным – предназначалась либо для дедушкиных бумаг, либо для меня. А скорее всего, и для того и для другого: уничтожить и его работу, и меня. – Глаза Стефани наполнились слезами. – Но вместо того, чтобы уничтожить меня, – всхлипывая, сказала она, – бомба унесла жизнь Фама!
– Детка… – Сэмми накрыл ее руку своей.
– Я знаю, дядя Сэмми, я знаю! – Стефани смахнула слезы. – Ты сейчас скажешь, что я не должна себя винить. Но Фам зашел туда из-за меня! Потому что я забыла там свои часы! – Слезы продолжали прокладывать две мокрые дорожки на щеках. – Боже мой! Ну почему он был таким упрямым? Я уже пошла было сама, но провод моего «уокмена» зацепился за дверную ручку, и тогда он проскользнул мимо меня, крикнув, чтобы я подождала его в вестибюле.
– Ну сколько раз тебе говорить, детка? – мягко сказал Сэмми. – В том, что случилось с Фамом, нет твоей вины.
Но она как будто не слышала.
– Это было ужасно, дядя Сэмми. Ужасно! Я была в вестибюле, когда… когда все это произошло! – Внезапно она, закинув руки ему за шею, прижалась к нему всем телом.
Обнимая ее, он впервые ощущал себя беспомощным, не находя слов утешения. Тело ее тряслось от всхлипываний, он чувствовал, как ее слезы льются ему на шею.
– Все нормально, – успокаивал ее Сэмми, поглаживая по вздрагивавшей спине. – Ну ладно, ладно, детка.
– Это было… как огромный шар огня! Он вылетел прямо в холл по направлению к тому месту, где я стояла! Если бы я не выскочила в вестибюль… – Голос Стефани сорвался.
– Не надо об этом вспоминать, дорогая, – он гладил ее по волосам. – Самое важное, что ты осталась невредима.
Стефани отстранилась от него.
– Но Фам! – выкрикнула она.
– Да, Фам погиб, – тихо проговорил Сэмми.
Глаза Стефани округлились.
– Я найду этих подонков, которые убили дедушку и Фама! – прошептала она. – Я найду этих убийц!
– Дорогая, дорогая… – Наклонив голову, Сэмми горестно смотрел на Стефани. – Ну почему ты так упорно считаешь, что это была бомба? Вполне возможно, что это просто несчастный случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164