Через два с половиной часа он уже был на борту самолета, направлявшегося в Вену, где собирался пересесть на рейс до Зальцбурга.
Неудивительно, что у него было необычайно хорошее настроение. «А почему бы и нет? – спрашивал он себя. – Несмотря на все усилия, она оставляет за собой такой хвост, что даже слепой смог бы его разглядеть» .
А именно так он и хотел следить за ней. Легко и просто…
8
Австрия
Зальцбург – Сант-Вольфганг, Зальцкаммергут
Зазвонившие одновременно телефон и маленький дорожный будильник вырвали ее из сна. Утихомирив будильник, она нащупала телефонную трубку.
– Алло?
– Послушай, детка, – в трубке был голос Сэмми Кафки, – это единственное, что я могу сделать, чтобы успевать следить за твоими перемещениями.
– Дядя Сэмми! Ты знаешь, который час?
– Девять часов по среднеевропейскому времени, три утра по восточному. – Сэмми хихикнул. – Петушок пропел давно, фрейлейн Фишер!
– Ну как можно чувствовать себя бодро в такую рань? – простонала Стефани.
– Если хочешь, я перезвоню позже. Тебе, наверное, надо заказать завтрак?
– Нет-нет, – вздохнула Стефани. – Фрейлейн уже проснулась. – Она отбросила подушку и села в постели.
– Ну, расскажи, детка, как там дела, на Восточном фронте?
Стефани поведала ему о визите к мадам Балац, о кошках и о странном разговоре на балконе с видом на Дунай.
– Ты можешь в это поверить?
– Гм… Ну, в общем, да.
– Но вот в чем вся штука, дядя Сэмми. Предположим, что Лили Шнайдер действительно жива. Тогда, если верить мадам Балац, нам, возможно, – я подчеркиваю, возможно, – надо искать вовсе не старушку.
– Не понял, повтори-ка еще раз.
– По словам этой свихнувшейся леди, Лили обнаружила источник молодости еще в середине сороковых.
Трубка молчала.
– Кроме того, – продолжала Стефани, – Балац страстно ненавидит Лили за то, что та не поделилась с ней секретом вечной молодости. – Помолчав, Стефани тихо добавила: – Ты знаешь, она почти убедила меня, что этот секрет существует.
– Выжди немного, пусть у тебя в голове все встанет на свои места, – посоветовал Сэмми. – И не отвергай никаких предположений.
– Именно это я и пытаюсь делать.
– Кстати, ты ведь знаешь, что я никогда не дочитываю газеты до конца и, когда наконец добираюсь до них, мне приходится читать новости прошлой недели – или даже позапрошлой.
– Д-да? – насторожилась Стефани.
– Помнишь, ты мне рассказывала о звонке некой Винетт Джонс?
– И что?
– Если это та самая Винетт Джонс, то она умерла в тот самый вечер, когда звонила тебе.
– Что? – Стефани вскочила. – Что случилось?
– Смерть наступила в результате передозировки наркотиков.
– Боже. Мне она показалась абсолютно нормальной.
– Я говорю тебе, так напечатано в газете. Я позвонил в полицию, и они сказали то же самое.
Стефани почувствовала, как по спине поползли мурашки страха. Голос ее задрожал.
– Дядя Сэмми! Как ты думаешь, может быть, кто-то уколол ее? Специально! Чтобы убить!
Сэмми не отвечал.
– Я помню… пока я ждала… она – она кричала! А потом, еще до того как повесили трубку, клянусь, ее взял кто-то другой! Дыхание… это было не ее дыхание!
Сэмми вздохнул.
– Кто знает, детка, кто знает? Одно могу сказать: будь осторожна. Предельно осторожна!
– Ты знаешь, дядя Сэмми, Винетт сказала, что познакомилась с дедушкой в вашингтонском отделении ПД – «Поможем детям». Знаешь эту организацию? Она еще занимается подыскиванием приемных детей?
– Да, и что?
– Ну, она мне тогда сказала, что, по словам деда, его привело туда расследование, а ее – розыски дочки. А в дедушкиной рукописи нет никакого упоминания о ПД, и в записях его тоже ничего об этом не говорится. Поверь мне, я бы обратила на это внимание, если бы что-то было. Но если расследование и привело его туда, то в рукописи об этом ничего нет.
– Возможно, – предположил Сэмми, – этот его визит не был связан с биографией Шнайдер.
– Скорее всего связан. Ты знаешь, какой он был дотошный. – Стефани помолчала. – Мисс Джонс упомянула какого-то человека, сотрудника нью-йоркского отделения ПД. Как же его имя? Похоже на название той новой оперы.
– Клингхоффер?
– Да, Кляйнфелдер. Ты не мог бы ему позвонить и узнать, что ему известно о Винетт?
– С удовольствием, детка. Твой Шерлок Холмс займется этим прямо сейчас, – пообещал Сэмми.
– Ладно. Мне пора вставать и начинать шевелиться. На двенадцать назначена моя встреча с музыкальным фюрером третьего рейха.
Трехэтажный коттедж с островерхой крышей расположился на вершине холма, возвышаясь над живописным поселком Сант-Вольфганг. По соседству, у подножия холма, плескалось Вольфгангское море – так называли здесь это глубокое альпийское озеро. Казалось, место для коттеджа намеренно выбирали так, чтобы он парил над местностью, недосягаемый для простых смертных.
На подъездной дороге стояли четыре машины – два темно-синих «мерседеса», черный «БМВ» и белый «опель»-фургон.
Увидев дом вблизи, Стефани сильно удивилась: он показался ей слишком скромным для человека, чьи пластинки расходились миллионными тиражами и чей доход от записей и концертов составлял от шести до семи миллионов долларов в год. Она ожидала увидеть что-то куда более величественное. Однако она должна была признать, что скромный коттедж Детлефа фон Олендорфа, с геранью на окнах, с двумя рядами деревянных балконов, был необычайно красив какой-то причудливой красотой.
– Вот это да, – говорила себе Стефани, подходя по обсаженной геранью дорожке к двери.
Стефани выглядела эффектно и броско. Она специально подобрала одежду, подобающую преуспевающей элегантно-деловой журналистке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164