– Я не знаю, – медленно ответила Стефани. – Конечно, тогда кто-то погиб. Но коль скоро Лили боялась, что о ее секрете узнают, – если, конечно, он на самом деле существовал…
– Существовал! – настойчиво подтвердила мадам Балац. – Я видела его действие своими собственными глазами!
– Тогда она должна была понимать, что, раз она не стареет так, как ее сверстники, молва о ее вечной молодости рано или поздно разнесется по миру. Подумайте об этом. Если она действительно стремилась сохранить свою тайну, не решила ли внезапно исчезнуть, чтобы спрятаться от всего мира?
– Немедленно перестаньте! – мадам Балац почти визжала. – Вы меня пугаете! Лили мертва! Ее похоронили. Вы слышите? Похоронили…
– Но мертва ли она? – прошептала Стефани.
– Почему вы не оставите ее в покое? Ее жизнь была трагической, зачем вы будите ее тень? А теперь – пожалуйста. Вы уже достаточно долго у меня пробыли. Уходите, мисс Смит. Уходите и не возвращайтесь. Оставьте Лили в покое! Оставьте меня в покое! Уходите. Уходите!
Стефани не шевелилась.
– Но если Лили действительно умерла, – тихо спросила она, – что стало с ее тайной?
Вся вежливость внезапно слетела с мадам Балац, и вся ее ненависть к Лили прорвалась наружу.
– Эта стерва унесла ее с собой в могилу! – выплюнула она, брызгая слюной. – Что же еще могло стать с этой тайной!
Стефани, не ожидавшая Такой ярости от мадам, отпрянула.
– А… вы уверены? – спросила она после паузы.
– Конечно, я уверена! – глаза-пауки сузились. – Боже, как я ее умоляла поделиться со мной этой тайной – во имя старой дружбы ли, за деньги ли – я готова была предложить ей все, что бы она ни попросила. Все! А она? Нет-нет! Она отказалась! Отказалась! Она хотела быть единственной хранительницей тайны, эта старая нацистская шлюха! Взгляните на меня! Кто я? Развалина! Реликт!
Всхлипывая, мадам сорвала со своих рук красные перчатки и бросила их в сторону. Слезы струились по ее щекам. Она отстегнула резинку и сняла парик. Кожа на лице и шее обвисла безобразными складками. На голове было лишь несколько жидких прядок старческих ломких волос.
Она подняла свои морщинистые руки.
– Взгляните на меня! – простонала она. – Смотрите! Смотрите! Я ужасна! Стара! На пороге смерти! И только подумать: ведь я могла бы быть всегда молодой! Если бы Лили поделилась со мной своей тайной, какая жизнь простиралась бы сейчас передо мной!
Стефани завороженно смотрела на старуху. Это внезапное перевоплощение было страшно – но одновременно и чем-то притягивало. Весь ее шик, агрессивный, показной лоск исчезли: теперь перед ней сидела самая обычная старуха со смешными и неуместными, густо намазанными, как у клоуна, ресницами.
До мадам Балац наконец дошло, что Стефани во все глаза смотрела на нее. Она подняла голову, напрягла тело: гадюка перед броском.
– Вон! – завизжала она резко и пронзительно. Аиду как ветром сдуло у нее с колен. Обе кошки влетели в комнату, пытаясь найти там убежище от внезапной ярости хозяйки.
Стефани поднялась. Она хотела было что-то сказать, но передумала. И, резко повернувшись на каблуках, быстро вошла в комнату. Она собиралась поставить фотографию на рояль, но вместо этого проворно сунула ее себе в сумку. «Я вовсе ее не краду , – подумала про себя Стефани. – Я беру ее на врет. Кто знает? Она может мне пригодиться» . Стефани оглянулась.
Оставшись одна на балконе, мадам Балац снова запела «Соловья». Только теперь в ее голосе не было веселых трелей и свободных взлетов. Теперь в нем были щемящая печаль и тоскливая скорбь. Руки женщины были сложены на коленях, и она слегка раскачивалась из стороны в сторону, в такт мелодии.
Это была просто очень-очень старая женщина. Даже голос ее казался теперь слабым. Древним, дребезжащим, надломленным.
Прежде чем окончательно удалиться, Стефани еще раз обернулась. Чтобы посмотреть на тихо умирающего соловья…
Мадам ничего не знала, это было ясно.
«Одного вычеркиваем из списка», – подумала Стефани.
7
Зальцбург, Австрия – Будапешт, Венгрия
Когда Холли Фишер прибыла в аэропорт Зальцбурга, ее уже поджидала присланная отелем машина, синий «мерседес». За рулем сидел молодой человек со светлыми волосами. Он положил ее вещи в багажник, и они отправились.
По дороге Рольф – так звали шофера – объяснил, почему он не сможет подвезти ее прямо ко входу отеля.
– «Голднер Херш» расположен в старой части города, – говорил он голосом Арнольда Шварценеггера. – В пешеходной зоне. Движение транспортных средств там строго запрещено. Нам придется поставить машину в гараж и идти пешком.
– Отлично, – ответила Холли Фишер. Сквозь тонированные окна машины она любовалась пурпурными горами, видами города, расположенного у подножия холма, на вершине которого находилась древняя крепость, рекой Зальц с перекинутыми через нее мостами, соборами и шпилями церквей в стиле барокко. Зальцбург. Город, где родился Моцарт. Город, где возвышается известный всему миру Глокеншпиль. Город, где проводится еще более известный музыкальный фестиваль.
Светлые волосы Холли Фишер были стянуты в тугой узел. На ней было жаккардовое платье цвета ржавчины и шляпка в тон ему – все от Кристиана Лакруа, на ногах – красно-ржавые туфли от Феррагамо на скошенных каблуках. Разглядывая ее в зеркальце, Рольф прикинул, что на ней было надето тысяч двенадцать долларов; сумка «вуиттон» и три чемодана той же фирмы тянули тысячи на четыре, а уж сколько драгоценностей и шмотья было в чемоданах – трудно даже представить.
Припарковав машину в гараже, он вытащил из багажника чемоданы и двинулся к отелю.
«Голднер Херш» существует не меньше восьмисот лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164