Шумное прибытие Уальдо тоже сыграло свою роль, и она уже чувствовала себя в новой квартире как дома.
Вполне понятно, что появление Уальдо не вызвало восторга у Астрид.
– Попугай! – воскликнула она, когда Стефани внесла огромную клетку. – Привозить попугая в Бразилию – это то же самое, что…
– Привозить уголь в Ньюкасл, – закончила Стефани. – Я знаю.
– Уальдо! Уальдо! – Огромный попутай возбужденно разгуливал по клетке. – Уальдо хочет крекер!
– Сейчас получишь свой крекер, – пообещала ему Стефани и погладила его по голове. – А теперь замолчи.
– Стеф! – радостно воскликнул попугай. – Я люблю тебя, Стеф!
Стефани оцепенела. Душа у нее ушла в пятки. «Ну вот, только этого мне недоставало: чтобы меня выдала птица. Как же я не подумала об этом раньше!»
– Что он говорит? – спросила Астрид.
– А, – пробормотала Стефани. – Он говорит «Стеф». Видимо, его прежнего владельца звали Стефан или Стефани.
Астрид кивнула, и Стефани порадовалась тому, что ей удалось так легко отговориться.
Когда с этой маленькой проблемой было покончено, Стефани решила отметить прибытие Уальдо торжественным ужином с Эдуардо. Отпустив Астрид, она сама все приготовила. Приглушив свет, она открыла бутылку «Дом Периньон».
– За нас, – предложила она. Эдуардо засмеялся.
– Похоже, что нас теперь трое, – заметил он, просовывая палец между прутьями клетки и угощая Уальдо канапе.
Стефани не верила своим глазам. Уальдо не просто демонстрировал образцовое поведение, он, похоже, мгновенно полюбил Эдуардо и даже не пытался его укусить! Неужели чудеса никогда не кончатся?
– Это все, мисс Безерра? – спросил полковник Валерио. – Ничего необычного вы не заметили? Вообще ничего?
– Ну, кое-что мне показалось странным. Это связано с попугаем, которого прислали мисс Уилльямс.
– Да?
– Он говорит без умолку. Конечно, по-английски. Но странно то, что, когда он видит мисс Уилльямс, он пытается привлечь ее внимание одним словом.
– Да? Каким же?
– «Стеф». Птица все время повторяет только это слово.
– И мисс Уилльямс отвечает на это обращение?
– Да.
– Вы у нее не поинтересовались, что означает это слово?
– Поинтересовалась. Она объяснила, что это, должно быть, имя предыдущего владельца птицы.
После некоторого молчания полковник спросил:
– Скажите, мисс Безерра, а не пытался ли попугай привлечь ваше внимание с помощью этого слова?
Без тени колебания Астрид ответила:
– Нет, никогда.
– Гм, это очень интересно.
«Ваша первая ошибка, мисс Уилльямс».
– Стеф, – негромко произнес Валерио. Он был один на стрельбище. В руках у него был лук, к поясу прикреплен колчан с пятью стрелами из карбона и стекловолокна, с острыми как бритва стальными наконечниками. Заправив одну стрелу в лук, он оттянул тетиву. Взглянув в тридцатимиллиметровый прицел, он увидел красную точку, нанесенную на мишень, к которой была прикреплена фотография Моники. Он выстрелил.
Вылетев со скоростью 558 футов в секунду, стрела тотчас же впилась в фотографию. В яблочко!
Он заправил вторую стрелу, подвинул прицел немного правее, прицелился и выстрелил.
– Стеф, – сказал он второй раз.
Опять в яблочко! Все пять выпущенных им стрел поразили цель. В яблочко, Стеф, в яблочко.
Улыбнувшись, он опустил лук и подумал: «Охота на людей доставляет истинное наслаждение. Я предпочитаю ее охоте на любое животное».
– До свидания, мисс Уилльямс, – прошептал он.
К концу недели Стефани не только освоилась в Рио, но и успела познакомиться со всеми старыми рекламными материалами Группы де Вейги и предложила новые рекламные кампании для каждого отдела. Для нее важнее всего было то, что запланированные кампании открывали ей доступ к информации о работе многочисленных подразделений фирмы.
Пора снова брать след.
Она решила, что на следующем собрании сотрудников изложит свои соображения о работе отдела рекламы.
Лили пела. В Квинта Анастасио, бело-голубом дворце, расположенном на Ильха-да-Борболета. В волшебном зале Геракла. Голос, который не поддавался описанию, взлетал вверх, к гигантской хрустальной люстре, к расписанному в стиле поздней французской готики потолку. Он разливался по залу и выплескивался наружу, через колеблемые ветром старинные кружевные шторы, и растворялся в прохладе ночи.
«Un Bel di Vedremo» из «Мадам Баттерфляй». Сокрушительно красивая ария, при звуках которой всхлипывают даже ангелы.
«Come Scoglio» из «Cos? Fan Tutte». Каждая нота хватала за душу.
Арии из «Лакме», «Весталки», «Медеи»… все шедевры, обреченные на вечную жизнь.
Наклонив голову, Зара слушала свое пение – пение, принадлежащее другой жизни, другой эпохе. Ее внимание было поглощено собственным божественным голосом. В руках она держала свежую лилию с обрезанными листьями. Она машинально вращала стебель, время от времени проводя гладкими, словно навощенными, лепестками по лицу. Периодически она одобрительно кивала головой. Как ни трудна была партия, она исполняла каждую с обманчивой простотой и легкостью. Ее голос, ее умение волшебно соединяли музыку и слова, делая их одним нераздельным целым.
Сидя в другом углу зала за огромным письменным столом, украшенным золоченой бронзой, Эрнесто наблюдал за Зарой. Бронзовая лампа, затененная шелковым зеленым абажуром, освещала огромный террариум с натянутой поверху сеткой. Там шевелились только что вылупившиеся желтые бабочки. Он смотрел, как новые и новые желтые существа освобождаются от коконов, чтобы опробовать свои только что обретенные крылья. Скоро террариум стал походить на калейдоскоп, в котором все кусочки стекла были окрашены в разные оттенки желтого цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164