Чао, беби. Это понятно? Выбор за вами. Что вы ответите?
Губы Савитта искривились в ухмылке, взгляд же оставался по-прежнему мертвым.
– Вы знаете, вы крутая женщина, – сказал он с восхищением. – Вы точно раньше не были тюремной надзирательницей?
Стефани отодвинула стул.
– Ну ладно, ладно. – Самый знаменитый убийца Америки махнул рукой в сторону Расти Шварца и Роба Манелли. – Скажи им, чтобы включили камеру.
Шварц и Манелли вопросительно посмотрели на Стефани.
– Хорошо, ребята, – кивнула она, – вы слышали его слова. Начнем с того момента, где мы остановились.
Щелкнув, софиты наполнили комнату белым светом, зажужжала видеокамера.
Стефани положила ногу на ногу и продолжила интервью.
– Итак, Джед, до приведения приговора в исполнение остался один час. Хотели бы вы перед смертью сказать что-нибудь семьям ваших жертв?
Он улыбнулся.
– Стефани, – он фамильярно, как это принято на телевидении, обратился к ней по имени, – это не были мои жертвы. Как вы знаете, меня обвинили в… э… да, преступлениях. Но я не признал этих обвинений.
– То есть вы утверждаете, что вы не совершили двадцать восемь убийств?
– Именно это я утверждаю вот уже семь лет, но никто не желает слушать. – Он улыбнулся в камеру, обнажив два ряда очень белых и очень ровных зубов.
– Испытываете ли вы враждебность по отношению к обществу в связи с вашим приговором?
– Враждебность? – Он быстро моргнул. – Почему я должен испытывать враждебность?
– Если вы невиновны, как вы утверждаете…
Он пожал плечами.
– Да вся жизнь – это тот же хренов приговор. Но на ваш вопрос я могу ответить так: нет, я не сержусь. Вы неправильно все понимаете. Вовсе не общество хочет посадить меня на электрический стул, Стефани. Это идиот прокурор и идиоты судьи. Не говоря уже обо всех этих обманутых родственниках, которые жаждут крови – все равно чьей.
– В таком случае вы полагаете, что присяжные были несправедливы по отношению к вам?
– Присяжные? А кто они, эти присяжные? – Он презрительно фыркнул. – Почтовые работники? Домохозяйки? – в голосе послышалось омерзение.
Стефани знала, что в свете мощных софитов, направленных прямо на него, его глаза станут похожими на головки серебряных булавок.
– Может быть, вы мой присяжный заседатель, Стефани?
Ну вот, опять началось! Возьми себя в руки. Задавай вопросы. Ну хорошо, крутой мужик. Посмотрим, как ты проглотишь этот вопрос.
– Скажите, Джед, – она говорила подчеркнуто ровным, спокойным тоном. – Вы боитесь смерти?
Он, не отводя глаз от Стефани, продолжал улыбаться.
– Я бы солгал, если бы сказал, что нет. Видите ли, Стефани, мы все боимся смерти. Покажите мне мужчину или женщину, которые не хотели бы жить вечно, и я покажу вам обманщика. – Он помолчал. – А разве вы не хотите жить вечно, Стефани? – Его голос понизился до чуть слышного шепота.
Она почувствовала, что у нее зашевелились волосы на голове.
Казалось, повисшая в камере тишина гудела, и негромкий телефонный звонок прозвучал в ней взрывом бомбы. Все вздрогнули и уставились на аппарат – кроме Стефани. Ее глаза были прикованы к Джеду.
«Он надеется, что это звонит губернатор штата с известием об отсрочке» , – подумала она.
Начальник тюрьмы, высокий, крепко сложенный человек, с волосами цвета «перец с солью», после второго звонка поднял трубку.
– Смотритель Вудс у телефона. – Какое-то время он слушал, затем рявкнул: – Черт побери! Переведите звонок на линию один-шесть. И, Христа ради, не занимайте больше эту чертову линию! – Он сердито бросил трубку.
Стефани продолжала смотреть в глаза Савитту. Она видела, что надежда, зажегшаяся было в них, угасла, подобно свету выключенной лампочки.
– Это вам звонили, мисс Мерлин, – раздался голос начальника тюрьмы.
Она повернулась к Вудсу.
– Кто это был?
– У меня не было времени спросить: нам нужно держать эту линию свободной для связи с губернатором или Верховным Судом. Если вы хотите ответить, звонок переведен туда, в комнату прессы. – Он кивнул в сторону стальной двери.
Она взглянула на продюсера.
– Тед, послушай, пожалуйста, кто это.
– Есть! – Тед Уарвик шутливо отдал честь. Когда охранник отпер и приоткрыл дверь, до Стефани донесся гул голосов. Дверь быстро захлопнулась, и в комнате снова повисла тишина.
Стефани с задумчивым видом сложила руки на столе.
– Итак, Джед. На суде выяснилось, что вы действовали под семью вымышленными именами.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Вы хотите сказать, что прокурор заявил , что у меня были семь вымышленных имен. Есть некоторая разница.
– Но они представили доказательства! Водительские удостоверения и паспорта с вашими фотографиями на них…
– Ну, Стефани… – Он выглядел разочарованным. – А я-то думал, что вы умная девочка!
– Но права и паспорта не были подделками. Они действительно принадлежали Маккою. И на них были отпечатки ваших пальцев. Как вы это объясните?
Он пожал плечами.
– Джед, – вздохнула Стефани, – это не для протокола. Хорошо?
– Да, Стефани? – Он пристально смотрел на нее.
– Почему вы попросили меня приехать и взять у вас интервью? Ваш юрист заявил в прессе, что вы не будете давать никаких интервью.
– Да, но разве кто-нибудь его услышал? Вы их видели, когда шли сюда, Стефани. Вы слышали их только что. – Он указал рукой на дверь, через которую вышел Тед Уарвик. – Комната прессы полна голодных зверей, которых разъяряет запах крови. Вы знаете, сколько там репортеров, Стефани? Больше ста пятидесяти. И все ждут, чтобы увидеть, как я умру. – Он хихикнул. – Похоже, смерть – самое интересное в жизни людей.
– Может быть. Но вы все-таки не ответили на мой вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164