Уж мыто с тобой знаем это лучше, чем кто-либо… – Зара замолчала, досказав остальное горькой улыбкой. – Нам надо немедленно возвращаться на яхту. Да. Нужно срочно выяснить, не являются ли Моника Уилльямс и Вирджиния Уэссон одним и тем же лицом. – Она нащупала рядом с собой украшенную драгоценными камнями миниатюрную сумочку в форме бабочки и стала подниматься.
Взяв ее за руку, Эрнесто спокойно усадил ее обратно.
– Подождем, пока кончится антракт. Тогда нам не придется продираться сквозь толпу.
Он обернулся к Валерио.
– Полковник! – Эрнесто перешел на английский.
– Да, сэр! – полковник сделал шаг вперед.
– Позвоните шоферу. Пусть он подгонит машину к подъезду. Позвоните пилоту. Скажите, пусть немедленно начинает готовиться к вылету.
– Куда? Куда вы собираетесь? – жалобно спросил Губеров.
– Мы , – резко ответила Зара. – Мы уходим , и ты идешь с нами. У нас на яхте живет американка. Нам надо знать, не та ли это Вирджиния Уэссон, которая навещала тебя. – Саркастическая усмешка искривила ее губы. – Я надеюсь, это не причинит тебе неудобств?
Через десять минут черный лимузин уже мчался по темным улицам в аэропорт.
23
Капри
Стефани забыла, что Джонни всегда любил демонстрировать свое превосходство. И теперь она была страшно раздражена. Она не хотела делиться с ним информацией, добытой с такими огромными трудностями, с риском для жизни. Пришлось избрать единственно возможную в этой ситуации тактику: она говорила холодно-отчужденно, уклоняясь от прямых ответов. Эта манера бесила Джонни.
– Из тебя вытянуть что-нибудь – это как какой-нибудь чертов зуб драть.
Тряхнув головой, она холодно ответила:
– Спасибо. Я воспринимаю это как чертов комплимент.
И они пристально посмотрели друг на друга.
Джонни отвел глаза первым. Он решил, что нет смысла обострять и без того напряженный разговор – ситуация и так была достаточно неприятной.
– Единственное, что я хочу знать, – сказала Стефани после того, как ему удалось выдавить из нее еще несколько капель информации, – как ты прознал, что я жива-здорова?
Он самодовольно улыбнулся.
– Ты думала, что очень хорошо заметаешь следы?
– Джонни, прекрати! Я напоминаю: мне через несколько минут надо уходить.
– Ну ладно, ладно! – Голос его стал мягче. – Тебя выдал Сэмми.
Она так резко повернулась на каблуках, что ему показалось, что из-под ног сейчас посыпятся искры.
– Дядя Сэмми? Мой дядя Сэмми?
– Ну, он не специально это сделал, – признался Джонни. – Он, конечно, разыграл спектакль, но не настолько талантливо, чтобы убедить меня в твоей… э-э… безвременной кончине.
– Да я и сама могла бы догадаться. Тебе ведь всегда везет, не так ли?
– Да-а, – протянул Джонни. – Нам дьявольски везет, обоим. Как ты думаешь, может быть, мы поэтому так сильно друг друга любим?
Она повернулась к нему спиной.
Удивительно, что, несмотря на все словесные громы и молнии, наполнявшие атмосферу беседы, они все-таки умудрялись как-то отвечать на вопросы, интересовавшие каждого.
Стефани с неохотой рассказала Джонни о своем разговоре с Винетт Джонс, о ее пропавшем в приюте ПД ребенке, о смерти Винетт, о несчастном случае, произошедшем с Аароном Кляйнфелдером. Кроме того, она кратко передала содержание своих бесед с мадам Балац, Олендорфом и Губеровым.
Джонни, в свою очередь, поведал ей о том, как следил за ней в Будапеште, Зальцбурге, Милане и Марбелле.
– В Милане я шел за тобой пешком до отеля. – В его голосе звучало такое самодовольство, что Стефани пришлось мобилизовать все свое самообладание, чтобы не влепить ему пощечину. – Ты только подумай, Стефани, – говорил он, втирая соль в и без того саднящую рану, – если бы ты тогда обернулась, мы бы помахали друг другу ручкой!
– Мерзавец! – прошипела она сквозь зубы. Джонни сделал вид, что не расслышал.
– Но вот чего я никак в толк не возьму, – продолжал он, – при чем тут семейство де Вейга? Как они-то со всем эти связаны? И вообще, почему ты решила, что тебе надо попасть на «Хризалиду»?
– Ты не поверишь, – пробормотала Стефани, – это решение пришло ко мне во сне!
– Быстро выкладывай правду, врунья! Правду! – Джонни схватил Стефани за руку и как следует ее встряхнул.
– Не понимаю, почему ты мне не веришь, – буркнула Стефани.
Она шумно вздохнула, выдернула свою руку и с явной неохотой рассказала о своей встрече с Аланом Пеппербергом, о пиратской записи, якобы сделанной на «Хризалиде». В результате она выложила Джонни почти все, утаив самую малость, незначительную деталь. Ну действительно, зачем ему знать о том, что Лили Шнайдер, скорее всего, владеет секретом вечной молодости?
– Значит, ты считаешь, что Лили Шнайдер жива? – спросил Джонни.
– А ты так не считаешь? – ответила Стефани вопросом на вопрос, твердо намереваясь держаться до последнего и не выдать своего открытия.
Джонни наморщил лоб.
– По-твоему, сам факт, что она жива, является достаточным мотивом для убийств?
– У тебя есть более достоверное объяснение?
– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?
– А что, разве я отвечаю вопросом на вопрос? – спросила Стефани, очаровательно хмурясь.
Беседа продолжалась в том же духе. Стефани уходила от прямых ответов, искусно меняя направление разговора. Джонни обнаружил в ней сильного противника. Стефани прекрасно владела всем набором фокусов, который способен был продемонстрировать сам Джонни. Но, если бы при этом она могла еще читать его мысли, она бы забеспокоилась. Потому что Джонни говорил себе: «Она что-то утаивает. Она что-то знает, о чем не хочет говорить мне».
Конечно, это его не слишком удивляло. Одна из заповедей журналистики гласит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164