- Я подумаю.
К сожалению, этот разговор так и остался лишь разговором, и
предложенный падре Антонио план не был приведен в исполнение. Дальнейшее
поведение Бланки не поддается никакому логическому объяснению. Чуть позже,
после ухода падре, когда эйфория, вызванная известием о том, что Филипп
твердо намерен жениться на ней, пошла на убыль, Бланка со всей
отчетливостью поняла, ЧТО ЖЕ случилось на самом деле. Впервые в своей
жизни она лицом к лицу столкнулась с людской подлостью, и человек, что так
жестоко, так коварно и вероломно обошелся с ней, был ее родной отец. Отец,
которого она глубоко уважала и любила, которым она искренне восхищалась,
который всегда и во всем был для нее примером... Жестокое разочарование
постигло юную шестнадцатилетнюю принцессу - не по годам умную и
рассудительную девушку, но еще не подготовленную к встрече с суровой
действительностью. Ее душа была по-детски чиста и непорочна, сердце
ранимое, а разум мнительный, и это ужасающее открытие напрочь парализовало
ее волю, сковало инициативу, лишило ее сил и всяческого желания бороться
за себя, за свою любовь, за свое счастье...
С крушением идеала, которым был для нее отец, Бланка потеряла почву
под ногами. Ей стало безразличным ее же собственное будущее, ей было все
равно, что готовит ей день грядущий, она вообще не хотела жить. И когда
накануне свадьбы к ней явился падре Антонио, чтобы узнать о ее решении,
Бланка отказалась с ним встретиться и лишь велела передать ему короткое
"нет".
А на следующее утро она безропотно пошла под венец с графом
Бискайским, все плыло вокруг нее, как в тумане, губы ее сами по себе
отрешенно промолвили: "Да", - и она стала его женой. И только ночью, на
брачном ложе, когда острая боль в лоне пробудила ее от этого жуткого
полусна, Бланка с ужасом осознала, ЧТО она натворила...
Филипп прибыл в Толедо на третий день после свадьбы Бланки, когда она
уже готовилась к отъезду в Наварру, где ей предстояло жить вместе с мужем.
Узнав от падре Антонио обо всем происшедшем, он до глубины души был
оскорблен ее отказом и даже не захотел попрощаться с ней. Вместо того, он
сразу бросился искать утешения в объятиях Норы, наскоро убедив себя в том,
что именно она, а не Бланка, является лучшей из женщин сущих (после Луизы,
конечно).
Теперь Филипп ни от кого не скрывал своей связи с Норой и в ответ на
замечание короля, высказанное, кстати, в весьма корректной и толерантной
форме, он очень грубо огрызнулся: дескать, это его личное дело, как он
ухаживает за своей будущей женой, и даже его будущий тесть не вправе
совать свой нос в их постель. Дон Фернандо был немало смущен и обескуражен
такой резкой и откровенно циничной отповедью, но молча проглотил
оскорбление, чувствуя свою вину перед Филиппом, и больше не стал возражать
против их отношений до брака.
Впрочем, надо отдать должное Филиппу: не собираясь скрывать эту
связь, он, вместе с тем, не афишировал ее. К его большому удивлению, двор
весьма скептически отнесся к слухам о грехопадении младшей дочери короля,
и мало кто в это поверил. К тому времени Норе лишь недавно исполнилось
тринадцать лет, по натуре своей она была еще наивным, легкомысленным и
шаловливым ребенком, и все почитали ее за малое дитя. А тесную дружбу
между ней и Филиппом придворные склонны были объяснять тем, что они оба
были очень привязаны к Бланке и, грустя по ней, находили отраду в обществе
друг друга - что, впрочем, и не было так уж далеко от истины. Эту версию
косвенно подтверждало также и то обстоятельство, что Альфонсо, чья нежная
любовь к Бланке была общеизвестна, большую часть своего свободного времени
проводил вместе с Филиппом и Норой.
Что же касается самого Филиппа, то он, в отместку королю, решил
заставить его поволноваться и все тянул с просьбой руки Норы. Дон Фернандо
не рисковал торопить Филиппа, побаиваясь, как бы тот вовсе не передумал, и
жил в постоянном страхе потерять зятя, на которого возлагал большие
надежды. Альфонсо же, так и не простивший отцу брака Бланки с Александром
Бискайским, втайне злорадствовал, глядя на его мытарства. Ну а Нора, хоть
ее и огорчило, что Филипп тайком от нее собирался жениться на Бланке, все
же была потрясена жестокостью отца, и чувство вины перед сестрой, которую
она всем сердцем любила, нет-нет да давало о себе знать. Филипп, уже
смирившийся с тем, что ему придется жениться на Норе, сильно подозревал,
что это чувство вины со временем будет расти и в конце концов отравит их
совместную жизнь, а призрак Бланки всегда будет стоять между ними...
А весной между Кастилией и Гранадой разразилась очередная война,
вскоре закончившаяся очередным перемирием. Филипп также принял участие в
походе против мавров во главе своего кантабрийского войска, и уже находясь
в Андалусии, он совершенно неожиданно для себя получил от отца письмо, в
котором тот звал его к себе, просил как можно скорее приехать в Тараскон.
Хотя рассудком Филипп не любил герцога, зов крови, внезапно
проснувшийся в нем, все же оказался сильнее воспоминаний о былых обидах и
унижениях, и читая письмо отца, он не мог сдержаться и то и дело тихо
всхлипывал от счастья, а по его щекам катились слезы. Полученное им письмо
означало, что подошло к концу его долгое изгнание. Теперь он может
вернуться в родной дом, в тот милый его сердцу уголок земли, который он
называл своей родиной, в тот край, где он сделал свои первые шаги, где
прошло все его детство, где под высокими сводами пиренейского неба он
познал прекрасное и неповторимое счастье первое любви и впервые
почувствовал себя мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88