А когда они все вернулись домой,
то застали только траур во дворце, новое надгробие в склепе аббатства
святого Бенедикта и плачущую навзрыд Амелину. В общем, невеселая
получилась у Гастона свадьба, и тогда Филипп в первый и последний раз
видел в глазах у кузена слезы. Сам же он никак не мог поверить в
происшедшее, все это казалось ему каким-то диким, кошмарным,
неправдоподобным сном. И только на следующий день, проснувшись не увидев
склоненного над ним лица графини Амелии, которая обычно будила его по
утрам, он, наконец, осознал страшную истину, понял, что больше никогда не
увидит СВОЮ МАМУ, и горько оттого разрыдался...
А год спустя ушел из жизни еще один близкий родственник Филиппа -
родной брат его матери, Людовик VI Галльский. Король Людовик царствовал
недолго и умер бездетным, и после его смерти Филипп, как единственный
потомок Изабеллы Кантабрийской, первой жены короля Робера II, унаследовал
графство своей бабки и стал одним из богатейших и могущественнейших
феодалов Испании. Таким образом, девятилетний Филипп Аквитанский, третий
сын герцога, заметно повысился в своем общественном статусе. Он стал
грандом Кастилии, и, кроме того, поскольку новый король Галлии, Робер III,
сын Робера II и Гертруды Генегау, был еще очень молод и не имел детей,
Филипп, пусть и временно, получил титул первого принца королевства и
наследника галльского престола. Придворные, слуги, горожане и крестьяне
стали именовать его не иначе, как "ваше высочество", и делали это,
несомненно, в пику Гийому и Роберу, к которым, несмотря на их титулы
монсеньоров, обычно обращались просто "сударь". Старшие братья, понятно,
неистовствовали, снедаемые завистью и досадой. Герцог же воспринял
известие о том, что его семья обзавелась первым принцем Галлии, с
полнейшим безразличием, как будто это его вовсе не касалось, как будто
Филипп не был его сыном.
Со смертью дяди Филипп обрел материальную независимость от отца.
Будучи человеком рассудительным и зная о враждебном отношении герцога к
младшему сыну, Людовик VI назвал в числе своих душеприказчиков Гастона
Альбре, поручив ему управление Кантабрией до совершеннолетия Филиппа.
Гастон исполнял обязанности опекуна добросовестно и регулярно передавал в
распоряжение своего подопечного часть прибыли от графства, а оставшиеся
средства, все до единого динара, вкладывал в развитие хозяйства,
по-братски оплачивая издержки из собственного кармана. Благодаря такой
предусмотрительности со стороны покойного короля, Филипп уже в десять лет
стал вполне самостоятельным человеком и даже смог организовать при дворе
отца что-то вроде небольшого собственного двора. Это внесло заметное
оживление в размеренную полусонную жизнь Тараскона - древнего родового
гнезда маркграфов Пиренейских, куда герцог переселился из Бордо вскоре
после смерти второй жены, надеясь укрыться здесь от жизненных невзгод,
желая обрести покой и умиротворение.
А Филипп был юн, жизнь била из него ключом, он не любил уединения и
большую часть своего времени проводил в обществе своих сверстников и
молодых людей на несколько лет старше. У Филиппа было много друзей, но еще
больше было у него подруг. С малых лет он, что называется, вертелся возле
юбок - это была его страсть, его любимое развлечение. Разумеется, он также
любил читать интересные книги, беседовать с умными, образованными людьми,
заниматься музыкой, играть в разные спортивные игры - однако серьезную
конкуренцию всему вышеупомянутому составляли девчонки. Филиппа
интересовало в них все: внешность, строение тела, поведение, образ мыслей,
как они одеваются и особенно - как раздеваются. Какой-то могущественный
инстинкт пробуждался в нем в присутствии этих удивительных созданий, до
предела обострял его любознательность, призывал к активным исследованиям.
Зачем, не единожды задавался он вопросом, Господь создал их такими
отличными от мужчин? Почему в мире существует два столь разных типа людей?
Что в женщинах такого особенного, что влечет его к ним с непреодолимой
силой? Наставники давали Филиппу хоть и докладные, но, по его мнению,
слишком упрощенные разъяснения, большей частью акцентируя внимание на
явлении деторождения. Он этим не довольствовался и продолжал
самостоятельные наблюдения.
Со временем все становилось на свои места, и к десяти годам Филипп в
общих чертах получил представление, что такое женщины и с чем их едят, а
чуть позже (но гораздо раньше, чем большинство его сверстников) он
почувствовал настоящее физическое влечение к противоположному полу. В свою
очередь, и подружки Филиппа не оставались к нему равнодушными. Уже тогда
он был писаным красавцем и выглядел старше своих лет, и многие барышни
были чуточку влюблены в него, а некоторые - совсем не чуточку. Среди самых
рьяных поклонниц Филиппа, как ни странно, оказалась и Амелина Альбре. Едва
лишь став девушкой, она напрочь позабыла, что росли и воспитывались они
как родные брат и сестра, и страстно возжелала стать его женой. Филипп был
очень привязан к Амелине, она была его лучшей подругой, и он нежно любил
ее - но только как сестру. Это обстоятельство, впрочем, не мешало ему
хотеть ее как женщину и помышлять о близости с ней - и все же что-то в нем
препятствовало осуществлению подобных желаний. Возможно, ему просто не
хотелось терять в лице Амелины сестру, в которой он так нуждался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88