- М-да, славное приданное, - согласился Шатофьер. - Было бы весьма
заманчиво присоединить Нарбонн к Гаскони. Если когда-нибудь Филипп
вздумает потеснить своего дядю с престола, то он пожалеет, что в свое
время не женился на принцессе Бланке Кастильской.
Герцог испытующе поглядел на Эрнана, но от комментариев воздержался.
"Новое поколение, - с грустью подумал он, устало потупив свой взор. -
Молодое, неугомонное, воинственное. Боюсь, очень скоро придет конец
шаткому миру в Галлии..."
По соседству, за живой зеленой стеной из плюща послышалось шуршание
гравия под ногами идущего человека. Шаги были быстрыми, уверенными, они
раздавались все ближе и ближе и замерли у входа в беседку.
Герцог поднял глаза и увидел на пороге невысокого стройного юношу
двадцати лет с золотыми волосами и небесно-голубыми глазами. Его черный
костюм, короткий пурпурный плащ и коричневые сапоги были покрыты свежей
пылью, а пестрое перо на шляпе сломано. На красивом лице юноши блуждала
смущенная улыбка.
- Вот я и вернулся, отец, - взволнованно произнес он. - По вашему
зову.
Только со второй попытки герцогу удалось встать.
- Добро пожаловать домой, Филипп, - тяжело дыша, сказал он и,
оперевшись рукой на край стола, сделал один неуверенный шаг навстречу
сыну. - Я рад, что ты вернулся ко мне... - Тут голос его сорвался на
всхлип. Преодолевая внезапную слабость, он быстро подступил к Филиппу и
после секундных колебаний крепко обнял его за плечи. - Прости меня, сынок.
За все, за все прости...
Филипп тоже всхлипнул. На глаза ему набежали слезы, но он не стыдился
их. Только теперь он в полной мере осознал, как не хватало ему раньше
отцовской любви и заботы. На протяжении многих лет между двумя родными по
крови людьми стояла тень давно умершей женщины - жены одного, матери
другого. Она мешала им сблизиться, понять друг друга, почувствовать себя
членами одной семьи; она была камнем преткновения в их отношениях. И
понадобилось целых два десятилетия, чтобы она, наконец, ушла туда, где ей
надлежало быть - в царство теней, освободив в сердце мужа место для сына,
а сыну вернув отца...
Вскоре у фонтана перед беседкой собрались почти все придворные
герцога, а тот, отступив на шаг, все смотрел на Филиппа сияющими глазами.
Впервые он видел в нем своего сына, свою кровь и плоть - а также кровь и
плоть женщины, которую любил больше всего на свете.
- Господи! - прошептал герцог. - Ведь у тебя материнская улыбка,
Филипп!.. Как я не замечал этого раньше?
- Раньше я никогда не улыбался в вашем присутствии, отец, - тихо
ответил ему Филипп, глотая слезы. - Теперь буду... Обязательно буду...

10. БЛАНКА КАСТИЛЬСКАЯ
Между событиями, описанными в двух предыдущих главах, лежит отрезок
времени длиной почти в семь лет. О любви Филиппа к Луизе можно сочинить
мелодраматическую историю с душещипательным финалом, а о его любовных
похождениях в Толедо - внушительный сборник новелл в жанре крутой эротики,
но это завело бы нас далеко в сторону от намеченного нами пути. Посему мы,
не мудрствуя лукаво, сделали то, что сделали - одним махом перешагнули
через семь лет и... остановились в растерянности. Жизнь - это песня, а из
песни слов не выкинешь; так и прожитые Филиппом годы на чужбине нельзя
просто вычеркнуть из его биографии. И уж тем более, что при кастильском
дворе его жизнь была тесно переплетена с жизнью другого героя нашей
повести, вернее, героини, о которой сейчас и пойдет речь...
В разговоре герцога с Эрнаном де Шатофьером и Габриелем де Шеверни
уже упоминалось о принцессе Бланке, старшей дочери кастильского короля, а
также о ее предполагаемой любовной связи с Филиппом. Мы намерены
приподнять завесу таинственности над их отношениями, и тогда нашему взору
откроется нечто весьма любопытное, совершенно неожиданное и даже
курьезное. Вкратце, это сказ о том, как людской молвой было очернено
доброе имя Бланки и как из невесты Римского императора она стала женой
графа Бискайского.
Отношение Филиппа к Бланке с самого момента их знакомства было
особенным, отличным от его отношения ко всем прочим женщинам; и не только
потому, что их дружба носила крайне целомудренный характер (отнюдь не по
вине Филиппа, кстати сказать), но еще и потому, что сама Бланка была
необыкновенной девушкой. Когда весной 1447 года Филипп, извлеченный
Альфонсо из кантабрийской глуши, где он прятался от суеты мирской, приехал
в Толедо, Бланке едва лишь исполнилось одиннадцать лет, и она
только-только стала девушкой в полном смысле этого слова, но уже тогда она
была необычайно привлекательна и желанна. Невысокая, хрупкая, изящная
шатенка с большими темно-карими глазами, Бланка очаровывала Филиппа не так
своей внешностью (которая была у него вполне заурядной), как красотой
своей внутренней, острым и гибким, чисто мальчишеским умом, невероятной
проницательностью, кротостью и мягкостью в обхождении с людьми, умением
понимать других и сопереживать, что непостижимым образом сочеталось в ней
с властностью и высокомерием, а также некоторой язвительностью. Филипп
избегал называть ее красавицей (что, по большому счету, было бы
неправдой), но он считал ее прекрасной. Вскоре после их знакомства Бланка
и Филипп стали закадычными друзьями, и это давало сплетникам обильную пищу
для досужих домыслов, а у Альфонсо иной раз вызывало приступы ревности -
он был очень привязан к старшей из своих сестер, а в глубине души -
безнадежно влюблен в нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88