- Ясно. - С минуту герцог помолчал, затем снова заговорил: - Очень,
очень жаль. Я возлагал большие надежды на союз с Кастилией. Еще в
отрочестве ты проявил непомерные властные амбиции, а с годами, как я
подозреваю, они лишь усилились. В этом отношении ты не похож на меня;
Гасконью, Каталонией и Балеарами ты явно не удовольствуешься, и я не
ошибусь, предположив, что ты метишь на корону своего дяди Робера Третьего.
Я не намерен ни порицать, ни одобрять тебя - для себя ты уже все решил, ты
упрям, честолюбив, амбициозен, и ничто не в силах изменить твое решение. В
конце концов, возможно, ты и прав: тулузцы слишком слабы, чтобы их род и
дальше правил Галлией.
- Я убежден в своей правоте, отец. Для такой большой страны нужна
сильная королевская власть, в противном случае Галлия рано или поздно
распадется на несколько крупных и десяток мелких государств. Уже сейчас ее
лишь с натяжкой воспринимают как единое целое, а дальше будет еще хуже,
особенно, если королева Мария все-таки родит ребенка. Пока я остаюсь
наследником престола, пока жив Арманд Готийский, пока Людовик Прованский
находится под королевской опекой, положение Робера Третьего более или
менее прочное. Но это - хрупкое равновесие, оно может нарушиться в
одночасье. Менее через год граф Прованский станет совершеннолетним, маркиз
Арманд уже стар и вряд ли долго протянет, а его внук, который корчит из
себя странствующего рыцаря... - Филипп покачал головой в знак осуждения
образа жизни, который ведет наследник могущественного дона Арманда,
маркиза Готии, графа Перигора и Руэрга. - Я познакомился с виконтом
Готийским в Андалусии, где он примкнул к нашей армии во главе отряда
наемников.
- И какое впечатление он на тебя произвел?
- Весьма противоречивое. Он загадочный человек, сущая серая лошадка.
Никому не ведомо, что у него на уме, и я не берусь предсказывать, как он
поведет себя, когда станет маркизом Готийским. Будет ли он, подобно своему
деду, твердым сторонником сохранения на престоле Тулузской династии,
поддержит ли меня, или же переметнется в стан прованцев - вот вопрос
вопросов. Что до савойцев, то с ними все ясно. Они либо примут сторону
сильнейшего, либо - если увидят, что назревает грандиозная междоусобица, -
быстрехонько выйдут из состава Галлии и попросят под руку германского
императора.
Герцог кивнул, соглашаясь с рассуждениями Филиппа.
- В свете этого у нас есть два варианта возможных действий. Первый,
который избрал бы я: вне зависимости от того, будут у короля дети или нет,
оказать безусловную поддержку ныне царствующему дому...
- Такой путь для меня неприемлем, - решительно произнес Филипп.
- В этом я не сомневаюсь. Хотя ты мой сын и, по идее, должен был бы
подчиниться моей воле, я уступаю тебе инициативу и, так уж и быть, пойду у
тебя на поводу. - Герцог вздохнул, затем продолжил: - Наш род могуществен,
он самый могущественный среди галльских родов, однако нам будет не по
плечу противостоять возможному союзу Прованса, Савойи и Лангедока.
Следовательно, нам нужны могущественные союзники, чтобы по силе мы
сравнялись с объединенной мощью этой троицы.
- И тогда равновесие мигом нарушится в нашу пользу, - заметил Филипп.
- Думаю, что герцог Савойский и часть лагнедокских графов переметнутся к
нам.
- Вне всякого сомнения, так оно и будет. Герцог Савойи, насколько мне
известно, не в восторге от человеческих качеств молодого графа
Прованского, и я рассматриваю их союз лишь гипотетически, как самый
неблагоприятный для нас расклад, который, надеюсь, никогда не выпадет.
Далее, виконт Готийский. Он и герцог Савойи - две ключевые фигуры в
предстоящей игре, и от их позиции будет зависеть исход всей партии. А их
позиция, в свою очередь, будет зависеть от нас, в частности от того,
насколько удачно ты выберешь себе жену - предполагаемую королеву Галлии.
Для этой роли как нельзя лучше подходили обе кастильские принцессы,
особенно старшая, Бланка - ведь она еще и графиня Нарбоннская. Увы, не
сложилось... А восемь лет назад король Арагона сделал мне весьма
заманчивое предложение. Такое заманчивое, что с моей стороны было
чистейшим самодурством отвергнуть его - и все же я отверг... Да ладно! Кто
старое помянет, тому глаз вон.
Филиппу, конечно, было интересно, почему отец так сокрушается по
поводу того, что некогда отказался принять старшую дочь Хайме III
Арагонского в качестве своей невестки. Однако он решил не уводить разговор
в сторону и умерил свое любопытство, отложив выяснение этого вопроса до
лучших времен.
- Что было, то было, отец. Коль скоро на то пошло, я тоже не
безгрешен. Мой первый брак нельзя назвать удачным, и ваши упреки в тот
памятный день были оскорбительны по форме, но совершенно справедливы по
сути. Тогда я был безумно влюблен и поступил как обыкновенный человек, а
не как государственный муж, не задумываясь над последствиями своего
поступка. Друзья пытались образумить меня, даже Эрнан, и тот вынужден был
признать... - Филипп не закончил свою мысль и махнул рукой, будто прогоняя
прочь грустные воспоминания и тяжелые думы. (Ах, если бы можно было
повернуть время вспять, заново прожить эти семь лет! Он уклонился бы от
встречи с Луизой, не женился бы на ней, и она до сих пор была бы жива...)
- Но на сей раз, - твердо продолжал он, - я намерен выбрать себе жену
исходя сугубо из государственных соображений, руководствуясь интересами
всего нашего рода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88