Однако Филипп настиг его раньше и жутким,
зловещим, леденящим душу голосом выкрикнул:
- Настал твой смертный час, ублюдок! - С этими словами он налетел на
него... (мы бы сказали: как коршун, будь Гийом хоть немного похож на
ягненка). - Вот, скотина, получай!
Гийом был на десять лет старше Филиппа, на голову выше и в полтора
раза тяжелее его, но Филипп имел перед ним преимущество в быстроте,
ловкости и изворотливости. Молниеносным движением он нанес ему удар
кулаком в челюсть, затем, высоко выбросив ногу, пнул его в пах. Не успел
Гийом согнуться, как на него обрушилось еще два удара - ребром ладони в
шею, чуть повыше ключицы, и по почкам. В следующий момент Филипп
мастерским приемом сбил его с ног и, решив, что этого достаточно, выхватил
из ножен кинжал, намереваясь заколоть своего старшего и самого
ненавистного брата как свинью.
Сбежавшиеся на шум драки стражники не вмешивались. Они не питали
симпатии к Гийому, поэтому, не сговариваясь, решили ничего не
предпринимать, пока перевес на стороне Филиппа. Однако в любой момент,
едва лишь удача улыбнется Гийому, они готовы были немедленно разнять
драчунов.
Понимая это и видя, что Филипп без шуток собирается убить его, Гийом
резко вскочил на ноги. С неожиданной ловкостью он увернулся от кинжала и
что было мочи, вложив в этот удар весь свой вес, толкнул Филиппа к
лестнице в надежде, что он не удержится на ногах, покатится вниз по
ступеням и, чего доброго, свернет себе шею.
Филипп в самом деле споткнулся, но, к счастью, на ровном месте, не
долетев до крутой лестницы. Однако при этом он сильно ударился головой о
каменный пол, глаза ему ослепила яркая вспышка, затем свет в его глазах
помер, из носа хлынула кровь, и он погрузился в небытие.
Стражники вовремя оттащили Гийома, кинувшегося было добивать
бесчувственного Филиппа...
Филипп приходил в сознание медленно и мучительно. Иногда мрак,
поглотивший его разум, частично рассеивался, и он слышал какие-то голоса,
но смысл произносимых слов ускользал от его понимания. Он не знал, кто он
такой, и что значит "лихорадка", которая (что делает?) "проходит". А что
такое "Бог", которому (что?) "слава"? И "Филипп" - что означает это слово,
столь часто произносимое разными голосами?.. Обилие вопросов, на которые
помраченный рассудок позабыл ответы, приводило его в панику и вновь
ввергало в мрак небытия.
Лишь на четвертый день осунувшийся и разбитый Филипп, наконец,
очнулся. Некоторое время он лежал в полной темноте, пока не додумался
раскрыть глаза. Это была еще не мысль, а скорее осознание того факта, что
он способен думать, а значит существует.
В комнате царили сумерки, но это не помешало Филиппу узнать свою
спальню. С трудом повернув голову и застонав от острой боли, которая будто
раскалывала его череп на части, обнаружил, что окна зашторены, а по краям
тяжелых штор из плотной красной ткани слабо пробивается свет. Значит, там,
снаружи, сейчас день.
"Нужно раздвинуть шторы", - была первая его связная мысль, и в то же
самое время его губы произнесли первые осмысленные слова:
- Дайте свет... темно... Кто-нибудь есть?..
Послышались быстрые шаркающие шаги - в комнате он был не один.
- Слава всевышнему, наконец-то! - Преподобный Антонио, его духовный
наставник, увидев разумный блеск в глазах Филиппа, радостно и облегченно
вздохнул. - Я так волновался за тебя, сын мой, так боялся, что ты никогда
не придешь в себя.
Пока падре раздвигал шторы на ближайшем окне, Филипп напряженно
размышлял над его последними словами, но без каких-либо видимых
результатов. Боль в голове чувствительно мешала ему сосредоточиться.
- И откройте окно, - добавил он. - Душно.
Дон Антонио исполнил и эту его просьбу. Повеяло приятной прохладой.
Филипп с наслаждением вдыхал чистый и свежий воздух, наполненный ароматами
поздней весны.
Падре вернулся к Филиппу, присел на край широкой кровати и взял его
за руку.
- Как себя чувствуешь? - заботливо спросил он.
- Довольно скверно, - откровенно признался Филипп. - Голова будто
ватой набита, слабость какая-то... Что случилось, падре?
- Ты сильно ударился и, похоже, у тебя было сотрясение мозга. К
счастью, все обошлось.
- Сотрясение мозга, - повторил Филипп. - Понятно... И как долго я был
без сознания?
- Три с половиной дня.
- Ага... - Филипп попытался вспомнить, как его угораздило получить
сотрясение мозга, но безуспешно: прошлое плотно окутывал густой туман
забытья. - Я не помню, как это произошло, падре. Наверно, я здорово
нахлестался и спьяну натворил делов. Больше я не буду так напиваться.
Никогда.
Преподобный отец встревожено воззрился на него:
- Что ты говоришь, Филипп?! Ведь ты был трезв.
- Я? Трезв? - Филипп в недоумении захлопал своими длинными светлыми
ресницами. - Вы ошибаетесь, падре. Тогда я много выпил, очень много...
даже не помню, сколько.
- Нет, это было накануне. А ударился ты на следующий день утром.
- Утром? - Филипп снова заморгал. - Как это утром? Разве я утром...
Нет, не понимаю. Я ничего не понимаю!
- Так ты не помнишь об ЭТОМ? - спросил падре, внимательно глядя ему в
глаза.
- Об этом? О чем? - Филипп снова напряг свою память, и вскоре у него
с новой силой разболелась голова. - Я ничего не помню о следующем дне,
падре. Ровным счетом ничего. Последнее, что я помню, это как я пил на
вечеринке, чтобы набраться смелости... А что стряслось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88