Что же
касается Гаскони и Каталонии, то нынешний герцог Аквитанский никогда не
посягал на галльский престол и никогда (за исключением
одного-единственного случая, о чем мы расскажем чуть позже) не вступал в
конфликт с королевской властью. Вот уже двадцать четыре года правит
Гасконью и Каталонией герцог Филипп III, и все эти двадцать четыре года во
всех его владениях царили мир и покой. Не будучи сверх меры честолюбивым,
он вполне довольствовался тем, что имел, и никогда не смотрел с
вожделением на чужие земли. Несчастный в личной жизни, герцог все свое
время, всю свою энергию, все свои способности (благо таковые у него были,
притом незаурядные) посвятил государственным делам. Он отличался
редкостным бескорыстием и обостренным чувством ответственности перед
людьми, богом, но прежде всего - и что немаловажно - перед собственной
совестью. Под его мудрым руководством Гасконь, Каталония и Балеары
процветали, росло благополучие всех его подданных, безжалостно
искоренялась преступность, все меньше и меньше крестьян шло в лесные
разбойники - отчасти потому, что это стало слишком опасным промыслом, но
главным образом из-за того, что герцог крепко держал в узде местное
чиновничество, не позволяя ему зарываться и грабить средь бела дня простой
народ. Поэтому неудивительно, что гасконцы и каталонцы, которые, как и все
латиняне, любили награждать своих правителей меткими прозвищами, называли
герцога Справедливым...
Младший сын герцога, тоже Филипп, прозванный Красивым, Красавчиком за
свою внешность и Коротышкой - за рост, грустно усмехнулся и прошептал с
горечью в голосе:
- Справедливый... Однако долго же мне пришлось ждать твоей
пресловутой справедливости!
Филипп, наконец, принял решение, развернул свою лошадь и направился
прочь от Тараскона.
"Ну нет уж, - подумал он, - Перед отцом я предстану в свете дня, а не
под покровом ночи. Пусть он при всех скажет то, что написал мне в письме.
Пускай все знают, что я не блудный сын, воротившийся домой с покаянием,
скорее как раз наоборот... А сейчас..."
Филипп пришпорил лошадь, и она побежала быстрее по широкой дороге,
которая змеей извивалась между холмами и исчезала вдали среди гор. Там,
впереди, в двух часах поспешной езды, находился замок Кастель-Фьеро,
родовое гнездо графов Капсирских, хозяином которого был лучший друг
детства Филиппа и его ровесник Эрнан де Шатофьер.

1. ФИЛИПП. ШЕСТНАДЦАТАЯ ВЕСНА
Весенний лес купался в последних лучах заходящего солнца. Налетел
свежий ветер, зашумел в кронах деревьев, повеяло приятной прохладой -
особенно приятной после такого знойного дня. Все лесные жители оживились,
приободрились, во весь голос запели птицы, провожая уходящий день, и
только одинокий всадник, заблудившийся в лесу, нисколько не радовался
ласковому вечеру. Отпустив поводья лошади, он раздраженно оглядывался по
сторонам; на лице его застыло выражение растерянности, досады и
беспомощности. Наступление вечера прежде всего значило для него, что
приближается ночь; а перспектива заночевать где-то под деревом совсем не
вдохновляла молодого знатного вельможу - даже очень знатного, судя по его
одежде и внешности. Очевидно, ему была чужда романтика странствующего
рыцарства.
"Другого такого дурака, как я, надо еще поискать, - упрекал он себя с
самокритичностью, которую позволял себе только в мыслях, да и то изредка.
- Не хотел ехать со свитой, взял бы проводника. Так нет же! Осел
упрямый!.. Теперь уже не замок дона Фелипе,* а хоть какую-нибудь лачугу
найти, где можно сносно перекусить и устроиться на ночлег".
Вельможа лет двадцати пяти удрученно покачал головой. Э, да что и
говорить-то! Ехал бы по дороге, горя бы не знал. А так, нашелся один олух,
что посоветовал ему поехать через лес, так-де ближе будет, а другой олух,
то бишь он сам, последовал этому совету. И вот результат - заблудился. Он
заблудился! Лучший охотник королевства! Как узнают при дворе, смеху-то
будет... И главное, что смеяться будут не в глаза, а украдкой, за спиной.
Вот такие дела. Дела неважнецкие...
"Непременно разыщу этого горе-советчика, - решил всадник, - и отрежу
ему язык. Чтоб другим не показывал дорогу, как мне показал... Впрочем, -
тут же добавил он, - с отрезанием языка придется повременить. Сперва нужно
выбраться из этой чащи". - Он тяжело вздохнул.
"И дон Фелипе тоже хорош, - чуть погодя нашел еще одного виновника
своих бед молодой вельможа. - Жил бы себе в Сантандере, в своей столице -
где там! И угораздило же его забраться в эту глухомань, в эту..."
Вдруг всадник настороженно придержал лошадь. Его чуткие уши уловили
доносившийся издали треск сухих веток, который становился все громче и
громче по мере приближения источника звука. Так шумно мог передвигаться
только человек... или же медведь - но наш путник предпочел не думать о
второй возможности, справедливо считая, что сегодня на его долю и так
выпало слишком много неприятностей. Он не обманулся в своих
оптимистических ожиданиях: вскоре между деревьями замаячила человеческая
фигура.
- Эй! Эгей! - зычным голосом крикнул вельможа. - Кто там?
В ответ на его окрик раздался короткий собачий лай. Человек немного
изменил направление, ускорил шаг и спустя минуту, уже подходил к вельможе.
Это был крестьянин лет тридцати пяти, здоровенный детина, одетый в
видавшие виды потертую кожаную куртку, штаны из грубого домотканого
полотна и высокие охотничьи сапоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88