При одной мысли об этом Бланка содрогнулась.
- Ну... - Матильда в растерянности захлопала своими длинными
ресницами. Прежде все в жизни представлялось ей простым и однозначным.
Было зло и добро, черное и белое, грешное и праведное, истинное и ложное -
но теперь...
- Кузина, - сказала Бланка, выручая Матильду из затруднения. - Если
ты думаешь, что это решит все мои проблемы, то ошибаешься.
- Я так не думаю, - покачала головой Маргарита. - Я знаю, что тебя
очень тяготит твое положение при моем дворе. Он, конечно, не столь
блестящ, как кастильский...
- Не преуменьшай, кузина, твой двор великолепен. Однако...
- Однако хозяйка в нем я. А при дворе своего отца ты привыкла
повелевать, привыкла быть в центре внимания, привыкла к всеобщему
поклонению. В Кастилии тебя любили и почитали больше, чем отца, Альфонсо и
Нору, не говоря уж о Фернандо, Констанце Орсини и Марии Арагонской. Но тут
ничего не попишешь. Это мой двор и моя страна, и даже при всей моей любви
к тебе я не потерплю твоих попыток играть здесь первую скрипку. Ты уж
прости за прямоту, Бланка...
- Все в порядке, кузина, я не в обиде. Ты совершенно права - это твой
двор, и с моей стороны было бы свинством претендовать на роль хозяйки в
нем.
- Тем не менее, - заметила Маргарита. - Женясь на тебе, кузен
Бискайский рассчитывал, что с твоей помощью он станет королем, и наверняка
пообещал твоему отцу сделать тебя хозяйкой всей Наварры.
Тут Бланка гордо вскинула голову. В этот момент она была так
прекрасна в своем высокомерии, что наповал сразила четвертого, пассивного
участника их разговора (вернее, наблюдателя, о котором мы поговорим чуть
позже).
- Кузина! Ты ведь знаешь, что я никогда не позарюсь на то, что не
принадлежит мне по праву. Со всей ответственностью могу заверить тебя, что
в своих притязаниях на наваррский престол мой муж не получит никакой
поддержки ни от меня лично, ни от Альфонсо, ни от Кастилии вообще. Более
того, в случае необходимости я сама воспрепятствую свершению его
честолюбивых планов, и пока я жива, он будет оставаться лишь графом
Бискайским и никем другим. Больно мне нужна твоя маленькая Наварра - после
всего, что я упустила в своей жизни.
Последние слова Бланка произнесла с откровенной пренебрежительностью,
но горечь, прозвучавшая в ее голосе, помешала Маргарите обидеться.
- Да уж, - согласилась она, - ты многое упустила. Однако я склонна
считать, что в случае с кузеном Бискайским ты сама сглупила. Ведь ты у нас
такая властная и решительная - что помешало тебе воспротивиться этому
браку? К тому времени тебе уже исполнилось шестнадцать лет, ты стала
полноправной графиней Нарбоннской, пэром Галлии, и даже отец при всем
желании не смог бы лишить тебя этих титулов без согласия галльского короля
и Сената. В крайнем случае, ты могла бы бежать в Галлию и попросить
покровительства у кузена Робера Третьего. Я уверена, что он не отказался
бы помочь невесте своего племянника.
Бланка кивнула.
- Да, кузина, тут ты права. Я сглупила, вернее, смалодушничала. Я
проклинаю себя за ту минутную слабость, которая обернулась такой
катастрофой. Да простит меня Бог, порой я проклинаю отца за то, что он
сделал со мной. Я потеряла все... даже дружбу Филиппа.
- А что, он предлагал тебе бежать с ним?
- Вроде того. Был один план, но я, дура, отказалась... боже, ну и
дура я была!
Маргарита внимательно посмотрела ей в глаза.
- Все-таки ты влюблена в него, правда?
Бланка горько усмехнулась.
- Какое теперь это имеет значение? Если я и любила Филиппа, то
недостаточно сильно, чтобы воспротивиться воле отца.
Но Маргарита отрицательно покачала головой.
- Твои рассуждения слишком наивны, кузина. Это в романах моего
незадачливого поклонника, графа Шампанского, любовь придает людям силы,
подвигает на героические поступки, а в реальной жизни сплошь и рядом
происходит обратное. Не исключено, что твои нежные чувства к Филиппу
Аквитанскому сыграли с тобой злую шутку, и ты...
- Не надо, Маргарита, - перебила ее Бланка, чувствуя, что вот-вот
заплачет. - Довольно. К чему эти разговоры? Все равно прошлого не вернешь.
Теперь я замужем, а Филипп... Он просит твоей руки.
- И ты, небось, назовешь меня дурой, если я отвергну его предложение?
- Нет, не назову, - ответила Бланка и улыбнулась уже не так грустно,
как прежде. - Но можешь не сомневаться, что именно это я о тебе подумаю.
Маргарита зашлась звонким смехом. Вслед за ней позволила себе
засмеяться и Матильда.
- Кстати, сударыни, - сказала она, решив, что до сих пор ее участие в
разговоре было недостаточно активным. - Вы знаете, что семь лет назад мой
братик служил пажом у дона Филиппа-младшего?
- Знаю, - кивнула Маргарита. - Кажется, я знаю про твоего брата все,
что знаешь о нем ты.
- Ан нет, сударыня, вы еще не все знаете.
- А чего я не знаю?
- Что он приехал.
- В Памплону?
- Да, сударыня. Легок на помине. Вы даже не представляете, как я
рада! Братик вырос, еще похорошел...
- Так где же он?
- Совсем недавно был здесь, вернее, там. - Матильда указала на чуть
приоткрытую дверь, ведущую в комнату дежурной фрейлины. - Мы с ним так
мило беседовали, но затем поднялся весь этот гвалт, пришли вы...
- Постой-ка! - настороженно перебила ее Маргарита. - Значит, он был
здесь?
- Да.
- А сейчас где?
- Не знаю, сударыня. Он ушел.
- Когда?
- Когда вы вернулись от государя отца вашего и велели всем уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88