Я сказал, что одет он был как настоящий индеец. Но его
костюм был сделан не из шкур, добытых на охоте. Штаны из
оленьей кожи уже давно исчезли во Флориде. На нем были штаны из
красного сукна и рубашка из пестрой хлопчатобумажной материи.
Только мокасины были сделаны из дубленой оленьей кожи. Все это
было богато украшено вышивками и бисером. Еще на нем выделялся
шитый пояс -- бампум, а на голове повязка, украшенная тремя
перьями грифа, который пользуется у индейцев таким же почетом,
как орел. Шею метиса обвивало ожерелье из разноцветных бус, а
на груди сверкали один над другим три серебряных полумесяца.
Вот и весь наряд юноши. Несмотря на то, что индеец промок
насквозь, вид у него был благородный и живописный.
-- Вы уверены, что не ранены? -- спросил я его еще раз.
-- Конечно, уверен. Ни единой царапины.
-- Но вы насквозь промокли. Позвольте предложить вам
переодеться. Мне кажется, что мое платье придется вам впору.
-- Благодарю. Я не привык к такой одежде. Солнце сильно
печет, и я скоро обсохну.
-- Зайдите к нам подкрепиться!
-- Я недавно ел.
-- Может быть, вы выпьете вина?
-- Нет, благодарю. Я пью только воду.
Я не знал, что и сказать своему новому знакомому. Он
отказывался от гостеприимства, но все еще стоял возле меня. Он
не хотел посетить наш дом и в то же время не обнаруживал
желания уйти от меня.
Так чего же он ждал? Награды за свою услугу? Чего-нибудь
более существенного, чем похвалы и любезности?
Мне это показалось весьма вероятным. Как ни обаятелен
юноша, он все же индеец. Он уже достаточно наслушался похвал.
Индейцы не любят праздных слов. Может быть, он ждал чего-то еще
-- вполне естественно. Так же естественно было, что и я подумал
об этом.
Я быстро вынул из кармана кошелек и положил ему в руку. Но
в следующее мгновение кошелек оказался на дне пруда.
-- Я не просил у вас денег! -- сказал он, с негодованием
швырнув доллары в воду.
Мне было обидно и совестно -- главным образом совестно. Я
бросился в пруд и нырнул. Но не за кошельком, а за винтовкой,
которая, как я видел, лежала на каменистом дне.
Я достал ее и, выбравшись на берег, подал метису.
Он как-то особенно улыбнулся, и я понял, что исправил свою
ошибку и сломил его своевольную гордость.
-- Теперь очередь за мной, -- сказал он. -- Позвольте мне
достать ваш кошелек и попросить прощения за грубость.
И прежде чем я успел помешать ему, он кинулся в воду и
нырнул. Вскоре он появился с кошельком и подал его мне.
-- Это великолепный подарок, -- промолвил он, рассматривая
винтовку. -- Для того чтобы предложить вам ответный дар, мне
надо побывать дома. У нас, индейцев, не много теперь найдется
того, что ценят белые люди, кроме нашей земли! (Эти слова он
произнес с особым ударением.) Наши изделия, -- продолжал он, --
по сравнению с вашими ничего не стоят. Для вас это в лучшем
случае любопытные безделушки. Но постойте... ведь вы охотник?
Может быть, вы возьмете мокасины и патронташ? Маюми делает их
очень хорошо.
-- Маюми?
-- Моя сестра. Вы увидите, что в мокасинах гораздо удобнее
охотиться, чем в тяжелых сапогах, которые вы носите. В
мокасинах можно двигаться бесшумно.
-- Важнее всего то, что я получу мокасины в подарок от
вас!
-- Я очень рад, что это доставит вам удовольствие. Маюми
сделает вам и мокасины и патронташ.
"Маюми! -- повторил я про себя. -- Прелестное, незнакомое
имя! Неужели это она?"
Я вспомнил о прекрасной девушке, которую однажды встретил
на тропинке в лесу. Это была мечта, небесное видение -- она
казалась слишком красивой, чтобы быть земным созданием.
Это видение явилось мне в облике девушки-индианки, когда я
бродил в лесах и ароматных, благоухающих рощах. Я увидел ее на
цветущей зеленой лужайке. Это было одно из тех мест южного
леса, которые природа украсила с особенной щедростью. Девушка
казалась неотъемлемой частью этой великолепной картины.
Не успел я взглянуть на нее, как она уже исчезла. Я
помчался за ней, но напрасно старался отыскать ее. Как легкий
призрак, ускользнула она по запутанному лабиринту тропинок в
роще, и больше я ее не видел. Но, скрытый от моего взора, образ
ее не изгладился в моей памяти, и с тех пор я все время мечтал
о прелестном видении. Не была ли это Маюми?
-- Как вас зовут? -- спросил я юношу, который уже собрался
уходить.
-- Белые зовут меня Пауэлл, по имени моего покойного отца.
Он был белый. Мать моя жива. Нет нужды говорить, что она
индианка... Мне пора идти, -- добавил он, помолчав. -- Но
прежде позвольте мне задать вам один вопрос. Он может
показаться вам дерзким, но у меня есть свои причины. Нет ли
среди ваших рабов такого, который очень зол и враждебно
относится к вашей семье?
-- Пожалуй, да. По крайней мере, у меня есть основания
подозревать его.
-- Сумеете ли вы узнать его следы?
-- Думаю, что узнаю.
-- Тогда пойдемте со мной!
-- Не надо. Я догадываюсь, куда вы хотите вести меня. Я
знаю все: он заманил сюда аллигатора, чтобы погубить мою
сестру.
-- Уф! -- воскликнул молодой индеец с некоторым
удивлением. -- Откуда вы могли узнать это?
-- Я видел все вон из-за той скалы. А вы как узнали?
-- Я шел по следу -- человека, собаки и аллигатора. Я
охотился на болоте и увидел следы. Я заподозрил что-то неладное
и пошел через поле. Добрался до зарослей и услышал крики. И вот
подоспел как раз вовремя. Уф!
-- Да, в самый последний момент, иначе негодяю удался бы
его гнусный замысел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133