Он нагнулся и поднес пистолет к моему уху. Но, к моему
удивлению, человек выстрелил в воздух.
Я решил, что он промахнулся и сейчас же снова выстрелит.
Но я ошибся: очевидно, ему необходим был свет.
При вспышке выстрела я взглянул ему в лицо. Это был
индеец. Мне показалось, что я где-то раньше видел его.
Очевидно, и индеец знал меня.
Он быстро отошел и приблизился к месту, где лежал пленный
Джек. У пистолета, должно быть, было два дула. Я слышал, как
индеец снова выстрелил, склонившись над распростертым телом
негра.
Затем индеец поднялся и крикнул:
-- Это они! И оба живы!
По-видимому, эта весть предназначалась для вождя в уборе
из черных перьев. Услышав слова индейца, вождь что-то
воскликнул -- я не понял, что именно, -- и отошел в сторону.
Его голос произвел на меня странное впечатление, он
показался мне не похожим на голос Оцеолы. Мы недолго оставались
на этом месте. Привели лошадей, нас с Джеком подняли и крепко
привязали к седлам. Затем был дан сигнал к отправлению, и мы
тронулись в путь через лес. По обеим сторонам, охраняя нас,
ехали всадники-индейцы.
Глава ХСI. ТРИ ЧЕРНЫХ ПЕРА
Мы ехали всю ночь. Сожженный лес остался далеко позади. Мы
пересекли саванну и вступили в другой лес -- из гигантских
дубов, пальм и магнолий. Я узнал это по запаху цветов магнолии.
Их тонкий и освежающий аромат было приятно вдыхать после
отравленной атмосферы, которой мы дышали до сих пор.
На рассвете мы выехали на поляну, где наши противники
сделали привал.
Это была небольшая поляна, всего несколько акров в длину и
ширину, окруженная со всех сторон тесными рядами пальм,
магнолий и дубов. Их листва склонялась почти до земли, так что
поляна казалась огражденной огромной и непроницаемой зеленой
стеной.
При тусклом свете утра мне удалось рассмотреть лагерь
индейцев. Тут были разбиты две или три палатки, рядом с ними
привязаны лошади; вокруг стояли и лежали в траве несколько
человек, тесно прижавшись друг к другу -- очевидно, для того,
чтобы согреться. Посреди поляны пылал большой костер. Вокруг
него также толпились мужчины и женщины.
Нас приволокли на край лагеря. Времени для наблюдений у
нас было немного, так как сразу же после прибытия нас грубо
стащили с лошадей и швырнули в траву. Затем нас, связанных по
рукам и ногам, растянули на спине, как две шкуры, разостланные
для просушки, и крепко привязали к колышкам, вбитым в землю.
В таком положении мы, разумеется, уже не могли видеть ни
лагеря, ни деревьев, ни даже земли. Мы только видели над собой
голубое небо.
При любых обстоятельствах такое положение было бы
мучительно. Раненая рука делала его просто невыносимым. Вокруг
нас собралось почти все население лагеря. Мужчины еще раньше
вышли встречать нас, а теперь женщины столпились вокруг наших
распростертых тел. Среди них попадались индейские скво, но, к
моему удивлению, большинство женщин были родом из Африки --
мулатки, самбо и негритянки.
Они теснились вокруг нас, дразнили нас и издевались над
нами. Некоторые даже мучили нас: плевали нам в лицо, вырывали
волосы и втыкали в тело шипы. При этом они все время вопили в
каком-то дьявольском восторге и болтали на непонятном жаргоне,
который показался мне смесью испанского и языка ямасси. С
Джеком обращались не лучше, чем со мной. Одинаковый цвет кожи
не вызывал никакого сочувствия у этих дьяволиц в юбках: и
черный и белый равно были жертвами их адской ярости.
Часть слов их жаргона мне удалось разобрать. Благодаря
знакомству с испанским языком я наконец уразумел, что они
собирались делать с нами.
То, что я узнал, было довольно безотрадно: нас привезли в
лагерь, чтобы подвергнуть пытке. По-видимому, те мучения,
которые мы перенесли до сих пор, казались им недостаточными и
впереди нас ждали еще большие. Нашу казнь собирались превратить
в зрелище для свирепой толпы, и эти ведьмы ликовали, предвкушая
наслаждение, которое им должны были доставить наши страдания.
Поэтому нас не убили тут же на месте, а взяли в плен.
В чьи же страшные лапы мы попали? Неужели это были
человеческие существа? Неужели это были индейцы? Неужели это
были семинолы, до сих пор никогда не пытавшие своих пленников?
Как бы в ответ на мой вопрос вокруг нас раздались дикие
крики. Все голоса слились в один клич, в одни и те же слова:
-- Мулатто-мико! Мулатто-мико! Да здравствует
Мулатто-мико!
Топот копыт возвестил о прибытии конного отряда. Это были
те, кто участвовал в бою, кто одолел нас и взял в плен. В
ночном походе с нами находилось только несколько воинов охраны,
и они доставили нас в лагерь. Вновь прибывшие оказались воинами
главного отряда войск, которые оставались на поле битвы, чтобы
завершить сбор трофеев и ограбление павших врагов.
Я не мог видеть их, хотя они были совсем близко; я слышал
только топот их лошадей. Я лежал и слушал эти многозначительные
слова:
-- Мулатто-мико! Да здравствует Мулатто-мико!
Мне было хорошо известно прозвище "Мулатто-мико", и я
внимал этим крикам с ужасом и отвращением. Мои опасения
достигли теперь высшего предела. Меня ждала ужасная судьба.
Если бы рядом со мной очутился сейчас сам дьявол, вряд ли эта
мысль могла бы быть более утешительной. Мой товарищ по плену
разделял все мои опасения. Мы лежали рядом и могли
переговариваться между собой. Сравнив наши предположения, мы
обнаружили, что они полностью совпадают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133