Мы все время старались не
потерять верного направления. Однако вдруг нам показалось, что
мы потеряли его. И в этот момент, к моему удивлению, сквозь
густую листву мы увидели мерцающий вдали огонь. Это было пламя
костра.
Хикмэн сразу распознал, что это костер на привале
индейцев.
Первым нашим движением было вернуться к товарищам и
позвать их на помощь. Но, поразмыслив немного, мы решили
подойти как можно ближе, чтобы удостовериться, действительно ли
это лагерь неприятеля.
Теперь мы уже не шли, а пробирались ползком, стараясь
держаться в тени. На поляне пылал огонь. Охотники помнили, что
здесь должен быть пруд. И действительно, мы увидели сверкающую
водную поверхность. Мы подошли так близко, как позволяло наше
благоразумие. Теперь мы хорошо видели всю поляну. Лошади были
привязаны к деревьям, а вокруг костра распростерлись
человеческие фигуры. Они не шевелились -- все убийцы крепко
спали.
У самого огня на седле сидел человек. По-видимому, он не
спал, хотя его голова была опущена на колени. Огонь костра
озарял его бронзовое лицо. Можно было бы различить его черты и
цвет лица, если бы они не были скрыты под краской и перьями.
Это лицо казалось малиново-красным, три больших черных
страусовых пера свисали с головы у висков, так что их концы
почти касались его щек. Эти символические перья наполнили мою
душу острой болью: я знал, что это был головной убор Оцеолы.
Я стал всматриваться пристальнее. Несколько групп
расположились сзади, почти все открытое пространство было
заполнено простертыми телами.
Еще одна группа из трех или четырех человек, сидевших и
лежавших на траве, привлекла мое внимание. Я смотрел на нее со
страхом и волнением. На нее падала тень от деревьев, и я не мог
рассмотреть лиц, но по белым платьям я понял, что это были
женщины. Две из них сидели несколько поодаль от остальных. Одна
из них положила голову на колени к другой.
Сильное волнение охватило меня, когда я смотрел на них.
Теперь уже для меня не оставалось никаких сомнений, что это
были моя сестра и Виола.
Глава LXXX. СИГНАЛЬНЫЕ ВЫСТРЕЛЫ
Нельзя описать, что я перечувствовал в эту минуту. Перо
мое бессильно изобразить эту картину. Вдумайся, читатель, в мое
положение и постарайся представить его себе. Позади меня
остались убитые и изувеченные мать и дядя, мой родной дом,
превращенный в пепел и прах. Передо мной была сестра, вырванная
из материнских объятий, безжалостно похищенная дикими
разбойниками, может быть обесчещенная их дьявольским вождем! И
он тоже был здесь передо мной, этот лживый, вероломный убийца!
Меня охватило неистовое волнение.
Я глядел на того, кому должен был отомстить, и моя ярость
возрастала с каждой минутой. Я больше не в силах был сдержать
ее.
Мои мускулы, казалось, вздувались на руках, кровь
струилась по жилам, как поток жидкого пламени. Я почти забыл,
где мы находимся. Одна мысль пылала в моем мозгу: месть! Враг
был передо мной! Он не знал о моем присутствии и как будто
спал. Он был почти рядом, на расстоянии выстрела моей винтовки,
стоило только протянуть руку.
Я поднял ружье на уровень ниспадающих страусовых перьев и
взял на прицел их концы. Я знал, что глаза под ними. Мой палец
был уже на курке...
Еще минута -- и этот человек, когда-то бывший в моих
глазах героем, будет лежать мертвым на траве. Но мои товарищи
предотвратили выстрел. Хикмэн схватил замок моей винтовки,
покрыв боек ударника широкой ладонью, а Уэзерфорд схватился за
дуло. Я не мог выстрелить.
В первую секунду я почти рассвирепел, но затем понял, что
они правы. Старый охотник, нагнувшись к моему уху, шепнул:
-- Рано, Джордж, рано! Ради собственной жизни, не поднимай
тревогу. Что толку, если ты убьешь его? Эти мерзавцы удерут и
утащат женщин с собой. Мы не сможем удержать их и только
рискуем потерять свои скальпы. Лучше мы потихоньку вернемся за
товарищами и окружим индейцев со всех сторон... Не так ли,
Джим?
Уэзерфорд, боясь излишнего шума, только утвердительно
кивнул головой.
-- Пойдем! -- продолжал Хикмэн шепотом. -- Нельзя терять
ни минуты. Назад как можно быстрее! Ползком, ползком, пониже...
И тише! Ради бога, тише!
Почти распластавшись на земле, старик пополз, как
аллигатор, и скоро исчез из виду. Мы с Уэзерфордом последовали
за ним и поднялись только тогда, когда уже были далеко от
пламени костра. Здесь мы остановились и прислушались. Мы
боялись, что наше отступление встревожит лагерь. Но до нас не
донеслось ни единого звука. Мы только слышали, как храпят
спящие дикари и как лошади жуют траву. Изредка доносился удар
копытом о твердую землю.
Довольные, что нам удалось уйти незамеченными, мы
возвращались назад тем же, уже знакомым, путем. Теперь мы почти
бежали, но вдруг остановились как вкопанные. До нас донесся
ружейный выстрел.
И, что самое удивительное, он раздался не из индейского
лагеря, а с противоположной стороны, оттуда, где остались наши
товарищи. Странно было, что звук показался слишком громким для
того расстояния, которое, по нашим предположениям, отделяло нас
от друзей. Может быть, не вытерпев мучительного ожидания, наши
друзья двинулись вперед, навстречу нам? Но, разумеется, ни один
из них не мог выстрелить. А если и так, то их выстрел был
поступком очень неблагоразумным, даже опасным: он мог поднять
на ноги весь индейский лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133