-- Ну, об этом-то я догадываюсь, -- сказал он,
многозначительно улыбаясь. -- Там, где мужчины обмениваются
выстрелами, всегда замешана юбка. Ну ладно, мой мальчик! Можешь
не сообщать мне своей тайны, у меня слишком болтливый язык.
Надеюсь, что ты проведешь время веселее с той, кого ждешь, чем
со мной. Но смотри не попади в какую-нибудь неприятную историю,
а это, клянусь душой, вполне возможно -- после того, что я
узнал от тебя. Возьми-ка этот свисток, ты ведь знаешь, что я
любитель собак.
Он вынул из петлицы и протянул мне серебряный свисток.
-- Если произойдет какое-нибудь затруднение или
неприятность, то стоит тебе только свистнуть, и Чарльз Галлахер
очутится рядом с тобой скорее, чем ты успеешь повернуться. Да
поможет тебе Амур! А я пока пойду убивать время за стаканом
пунша.
Сказав это, мой задушевный друг предоставил меня моей
собственной судьбе.
Не успел он скрыться из виду, как я совершенно забыл о нем
и даже о кровавой схватке, в которой только что участвовал.
Маюми и ее измена -- вот что всецело занимало мои мысли.
Сначала мне и в голову не приходило сомневаться в истине
того, что я слышал. Как я мог сомневаться, располагая такими
доказательствами -- свидетельством тех, кто знал об этом
скандальном происшествии, свидетельством главного действующего
лица, чья молчаливая улыбка говорила больше, чем любые слова,
улыбка, таившая в себе наглое торжество!.. Почему я позволил
уйти ему безнаказанно, почему я тут же не вызвал его на дуэль?
Впрочем, еще не поздно. Я заставлю его высказаться откровенно,
начистоту. Да или нет? Если да, то последует вторая дуэль, еще
более ожесточенная, чем первая, -- дуэль не на жизнь, а на
смерть!
Я не сомневался более в жестокой истине. Я целиком отдавал
себя во власть этой страшной пытки. Я долго терзался, но
мало-помалу в моей душе вновь затеплилась надежда. Я вспомнил
слова Хадж-Евы, сказанные прошлой ночью. Неужели в этот момент
она смеялась надо мной? Но ведь она находилась в полном
сознании, это не было игрой ее болезненной фантазии,
воспоминанием о минувшем, давно забытом эпизоде. Нет-нет, ее
рассказ не был выдумкой, ее мысли не были бредом, ее слова не
были насмешкой.
Как утешительно было надеяться на это! Но, с другой
стороны, сейчас же на смену этим успокоительным мыслям являлись
другие, отгоняли их, затемняли, как облака затемняют солнце. Я
вспоминал легкомысленные фразы, сказанные многозначительный
тоном: "Он добился успеха!", "Она его возлюбленная!",
"Несомненно!". Эти слова были для меня хуже смерти.
Я жаждал ясности, правды и ясности -- ничто так не мучает,
как неизвестность. Я стремился узнать правду с безрассудной
прямолинейностью и опрометчивостью -- только бы выяснить все,
что случилось с Маюми, и убедиться, что прошлое ее было
позором, а будущее -- хаосом беспредельного отчаяния.
Я стремился узнать правду и с нетерпением ждал прихода
Хадж-Евы. Я не знал, чего хотела от меня эта безумная женщина.
Я полагал, что дело идет о пленнике. Начиная с полудня я совсем
не думал о нем.
Сумасшедшая королева бывала везде, знала всех. Она должна
знать и понимать все, что произошло. Она тоже когда-то
испытала, что такое измена. Я направился к тому месту, где мы
встретились с ней прошлой ночью. Между пальмами шла тропинка --
это была кратчайшая дорога к тенистому берегу озера. Я
спустился по откосу и вышел к развесистому дубу. Хадж-Ева уже
была там. Яркие лучи луны, пробиваясь сквозь листву, освещали
ее величественную фигуру. А змеи, обвившиеся вокруг ее шеи и
пояса, сверкали своей металлической чешуей, как драгоценные
каменья.
-- А, маленький мико, ты пришел? Мой храбрый мико! Где же
были твои глаза и твоя рука? Почему ты не убил этого негодяя?
За оленем в час ночной
Шел с винтовкой зверобой.
Был он трус, а не герой!
Вдруг из чащи вышел волк,
Злой, худой, голодный волк,
Скалит зубы страшный волк!
Задрожал наш зверолов,
Ну а волк без лишних слов
Прыг в кусты -- и был таков!
И теперь он жив-здоров!
-- Ха-ха-ха! Разве это не так, мой храбрый мико?
-- Нет, Ева, не страх помешал мне. А кроме того, ведь
волку не удалось убежать невредимым.
-- Ах, ты ранил его в лапу! Но он залижет свою рану и
будет опять так же крепок, как и раньше. Нехорошо! Тебе нужно
было убить его, иначе, мой милый мико, он натравит на тебя
целую стаю волков!
-- Ну что ж поделаешь! Значит, мне не везет!
-- Нет, молодой мико, ты должен быть счастлив, ты будешь
счастлив, друг семинолов! Подожди, и ты увидишь...
-- Что я увижу?
-- Терпение, дитя! Сегодня ночью под этим деревом ты
увидишь красоту, ты оценишь прелесть, и, может быть, Хадж-Ева
будет отомщена!
Последние слова она произнесла торжественно и гневно.
Я не мог понять, на кого она гневалась и кому хотела
отомстить.
-- Его сын... да... -- продолжало безумная, говоря сама с
собой. -- Это, должно быть, его глаза, его волосы, его облик,
его походка, его имя -- его сын и ее. О, Хадж-Ева будет
отомщена!
Не мне ли она угрожает? Я подошел к ней и спросил.
-- Добрая Ева, о ком ты говоришь?
Услышав мой голос, она вздрогнула и взглянула на меня
бессмысленным взглядом, а затем затянула свою обычную песню:
Зачем я поверила нежным словам
И с белым бродила по темным лесам?
Внезапно оборвав песню, она, казалось, снова пришла в себя
и попыталась дать разумный ответ на мой вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133