Говорил он кратко и выразительно и, окончив
речь, стоял в молчаливом спокойствии, высоко подняв голову и
сложив руки на груди. Но он сразу загорался, как от удара
электрического тока, когда агент высказывал какую-нибудь мысль,
которую Оцеола считал лживой или сознательно извращающей
правду. В такие моменты словно молния сверкала в его гневном
взоре, презрительная улыбка кривила губы, он яростно топал
ногой, жестикулировал, сжимал кулаки. Грудь его тяжело
вздымалась, словно бурные волны океана, когда бушует ураган. А
затем он снова погружался в меланхолическое безмолвие и
застывал в той позе спокойствия и безмятежности, которую
античные скульпторы любили придавать богам и героям Греции.
После речи Оцеолы положение стало критическим. Терпение
агента истощилось. Пришло время предъявить ультиматум, на
который его уполномочил президент. Не смягчая своего грубого
тона, он перешел к угрозам:
-- Вы не хотите подписать договор, вы не желаете уйти?
Прекрасно! В таком случае, я заявляю, что вы должны будете
уйти! Иначе вам будет объявлена война! На вашу землю вторгнутся
войска! Штыки заставят вас покинуть ее!
-- Вот как! -- воскликнул Оцеола с презрительным смехом.
-- Тогда пусть будет по-вашему. Пусть нам объявят войну! Мы
любим мир, но не боимся войны! Мы знаем, что вы сильны, что вы
превосходите нас численностью на целые миллионы! Но даже будь
вас еще больше, вы все равно не заставите нас примириться с
несправедливостью. Мы решили лучше умереть, чем вынести этот
позор! Пусть нам будет объявлена война! Пошлите свои войска в
нашу страну, но не думайте, что вам удастся вытеснить нас
отсюда так легко, как вы воображаете. Против ваших винтовок у
нас есть ружья, от ваших штыков мы будем защищаться
томагавками, вашим накрахмаленным солдатам придется лицом к
лицу встретиться с воинами семинолов! Пусть будет объявлена
война! Мы готовы к ее бурям! Град сбивает со стеблей цветы, а
крепкий дуб поднимает свою крону к небу, навстречу буре,
несокрушимый и неодолимый!
При этих пламенных словах из груди индейцев вырвался крик,
в нем ясно чувствовался вызов. Совет пришел в смятение -- все
было на грани катастрофы. Некоторые вожди, возбужденные
призывом Оцеолы, вскочили и стояли опустив глаза, гневно и
угрожающе подняв руки.
Офицеры заняли свои места и тихо отдали солдатам приказ
приготовиться. Между тем видно было, как артиллеристы встали у
орудий и на бастионах уже показался голубой дымок зажженных
фитилей. Однако подлинной опасности еще не было. Ни та, ни
другая сторона не приготовилась к вооруженному столкновению.
Индейцы явились на совет без враждебных намерений, иначе они
оставили бы дома жен и детей. Пока семьи были с ними, они не
напали бы на белых, а белые не решились бы напасть первые без
серьезного повода. То, что происходило сейчас, было лишь
результатом мгновенно вспыхнувшего волнения, которое, однако,
быстро улеглось, и вновь наступило спокойствие.
Агент сделал все, что было в его силах, но ни угрозы, ни
лесть не оказали никакого воздействия. Он видел, что планы его
рушились.
Но не все еще было потеряно. Нашлись умные головы, которые
понимали это: то были проницательный, старый воин Клинч и
хитрые Ринггольды. Они подошли к агенту и посоветовали ему
прибегнуть к иной тактике.
-- Дайте индейцам время подумать, -- предложили они. --
Назначьте еще одно совещание на завтра. Пусть вожди тайно
соберутся и обсудят все дела между собой, а не так, как сейчас,
в присутствии всего племени. После более спокойного обсуждения
они, не опасаясь воинов, может быть, и примут иное решение.
Особенно теперь, когда они знают, что их ждет.
-- А может быть, -- добавил Аренс Ринггольд, который, при
всех своих отрицательных качествах, обладал способностями
ловкого дипломата, -- враждебные нам вожди и не останутся на
завтрашнее совещание. Но вам ведь и не нужны все подписи!
-- Правильно, -- сказал агент, ухватившись за эту мысль.
-- Правильно. Так и следует поступить.
После этого краткого заключения он снова обратился к
совету вождей.
-- Братья! -- заговорил он прежним льстивым тоном. -- Ибо,
как сказал храбрый Холата, все мы братья. Зачем же нам
ссориться и расставаться врагами? Ваш Великий Отец огорчится,
узнав, что мы так расстались. Я вовсе не хочу, чтобы вы
поспешно решали этот важнейший вопрос. Вернитесь в свои
палатки, соберите собственный совет и обсудите дело между
собой, свободно и дружелюбно. Давайте снова встретимся завтра
-- один лишний день для обеих сторон ничего не значит. Тогда вы
мне и сообщите ваше решение, а пока мы останемся друзьями и
братьями!
На это предложение некоторые из вождей ответили, что это
"хорошие слова" и что они согласны. Затем все начали
расходиться. Однако я заметил, что единодушия у них не было.
Согласились главным образом вожди из партии Оматлы. Патриоты же
во всеуслышание заявляли, что они уйдут и больше не вернутся.
Глава XXX. РАЗГОВОР ЗА СТОЛОМ
За офицерским столом во время обеда я узнал много нового.
Когда льется вино, языки развязываются, а под влиянием
шампанского самый благоразумный человек превращается в болтуна.
Агент не скрывал ни собственных планов, ни намерений
президента. Впрочем, большинство уже догадывались о них.
Неудачи сегодняшнего дня несколько омрачали его
настроение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133