— Да все это пустяки... только господин привык там в Белграде... и здесь ему будет трудно.
— Ах,— заметил Вукадин,— и там было нелегко.
— Насчет еды наперед ничего не скажу; сами убедитесь... Не стану хвалиться, но столуются у меня, не говоря о многих других, господин учитель Коста, господин Спира, опять же учитель, а это, так сказать, люди ученые, светские, им не подашь что придется, они «Кохбух» 1 наизусть знают; а есть сядут, так, глядя на них, у кого хочешь аппетит появится, будь, как говорится, самый больной желудок.
— Да уж мы постараемся,— заметила трактирщица,— чтобы господину Вукадину понравилось.
— Эх, сударыня, пусть твоя душенька будет спокойна,— сказал Вукадин,— я крестьянский сын, человек не богатый, не привередник. Мне бы хлеба, мяса да вина вдоволь, и ладно.
— А вы комнату себе нашли? — спросила трактирщица.
— Нет еще,— вмешался Икица.
— Господин Вукадин, верно, уж очень разборчив,— заметила трактирщица.
Поваренная книга (нем.).
— Да ведь хорошую комнату найти нелегко,— сказал Икица.
— Мне нужна хорошая, удобная, светлая комната, а такую найти нелегко.
— Здоровье,— сказала трактирщица,— как говорится, для человека первое дело. А вам, наверно, необходима и тишина для работы.
— Конечно,— подтвердил Вукадин,— кое-когда придется что и почитать и написать.
— Видал, горюшко практикантское,— бросила хозяйка Икице,— что значит степенный человек, не то что ты, ищешь только хорошенькую хозяйку да веселых соседей... Ах, будь я твоим начальником,— продолжала она грозно,— я бы повыдергала твою модную челку, что на лоб свисает, проказник, шалопай!
— Э, да ведь я вовсе не такой! — оправдывался Икица (а самому приятно).— Я человек смирный!
— Ну, как... не пора ли,— обратился Вукадин к Икице,— пойдем искать квартиру?
— Пожалуй! — сказал Икица, и, поклонившись, они вышли.
— Вы только идите за ним,— сказала хозяйка Бука дину, провожая их до дверей,— у него хороший нюх и вкус... До свидания, ждем к обеду.
Когда они очутились на улице, Икица принялся перечислять известных ему домохозяев и домохозяек, описывать их дома, характеры их самих, а также их прислуги.
— Мне бы того,— сказал Вукадин,— хотелось хорошую комнату, но только не дорогую, сам, слава богу, знаешь, ты ведь, как и я, бедняк горемыка... впрочем, клянусь богом, я и того горше, слишком дорого обошелся мне этот проклятый Белград, и если здесь не скоплю малость, то ничего, значит, иного мне не остается, как идти по миру.
— Эх, что там говорить! — утешал его Икица.— Знаю я, что такое бедность. Пойдем, чего-чего, а дешевых и удобных комнат тут сколько хочешь! Вот здесь тоже сдается,— сказал он, указывая на дом.
— Откуда ты знаешь, что сдается? Объявления-то нету.
— Не беспокойся! — сказал Икица.— Здесь нет такого обычая. Никто тут объявлений не лепит... это поняли бы как банкротство. Знаю и без объявления. Я всюду тут жил. Переменил, скажу тебе, больше хозяек, чем любая ленивая кухарка.
И Вукадин двинулся за своим многоопытным коллегой. Икица провел его по всем улицам и показал все дома, в которых сдавались комнаты.
— Вот и тут сдается.— И он указал на один дом.
— Что ж, войдем?
— Здесь дом запирают ни свет ни заря. Хозяин из торговцев и терпеть не может ночных хождений. Он член городской управы, и как-то на заседании, когда голосовали по поводу освещения города, он остался при особом мнении: «Порядочный человек является домой до темноты,— заявил он,— а бродяги пускай ломают себе шеи». Кроме того, по всему дому развешаны колокольчики. Чуть двинешься, тронешь что, поднимается звон. И трех дней не высидел, пришлось бежать. И даром не надо. Здесь, знаю, тебе не подойдет.
Двинулись дальше.
— Вот и та сдается. Хозяйка дома старуха; зимой она ворует дрова, летом белье и надевает украдкой ботинки жильца. Неподходящее жилье! Комната проходная, и у бабки страсть приходить по ночам и укрывать жильца. А она самая младшая в доме. Это не для тебя. Пойдем!
На другой улице они остановились перед домом, где висело объявление следующего содержания:
«Сдается комната с обстановкой: шкафом, комодом и пуховыми подушками и шлингераем, по утрам кофе с жирными сливками и куском милихброта2. Спросить в этом же доме почем. Елизавета, вдова Паичка, австрийка».
Слово «австрийка» было написано крупными буквами и подчеркнуто.
— Зайдем, что ли? — спросил Вукадин и взялся за ручку.
— Стой! — крикнул Икица.
— Что такое, заклинаю тебя господом богом?!
— Побывал я и здесь, и... оставь! Валят сюда вечно какие-то ее родичи, просто беда... Думаю, что за три недели, пока я жил здесь, у нее пол-Баната в гостях перебывало! И все так на тебя смотрят, словно ты их родного отца убил. «Это, скажет, теткин брат; а это дядин брат, двоюродный, троюродный. Наша семья, говорит, очень большая. У нас, говорит, все степени родства». Я поверил. Ан, вижу, начали приезжать виноторговцы сврлижане,
1 Вышивка (нем.).
2 Сдобная булка (нем.).
тетовцы. «Что,— говорю я ей,— это тоже ваши родичи?!>Ц «Я,— говорит она,— не терпела контроля даже своего бывшего супруга и вашего не желаю!» И отказала. Не для тебя это.
И они пошли дальше.
— Вот красивый домик! — заметил Вукадин.
— Да, и здесь неплохо. Жил я и здесь. Это дом Аксентия-пенсионера. Есть у него и дочка, но что проку, если от дяди просто тошнит. Впору прямо-таки повеситься от его «Телемаха»; чуть что, тащит «Приключения Телемаха, сына Улисова» и либо сам читает, либо заставляет меня читать. Говорит, совсем другая была молодежь, покуда читала «Телемаха» и «Велизария» господина Мармонтеля. А если даст какую-нибудь книгу, требует, чтобы ты ему сейчас же ее пересказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61