Да, улыбка ей понравилась, и девочка, забыв о наставлениях матери, улыбнулась в ответ.Молодой человек опустил на землю тяжелую дорожную сумку.– А вы – близнецы! – звонко воскликнул он, и Роза увидела, что глаза его смеются.– Да, близнецы, – в один голос откликнулись удивленные брат и сестра.– Ты Роза, – уверенно заявил молодой человек, показав на девочку пальцем, – а ты – Ивецио, – и он перевел взгляд на мальчика.Юноша, как и дети, говорил на диалекте, сочно и выразительно, правда, не на чисто миланском. Что-то странное слышалось в его произношении.– Может, я ошибся? – насмешливо обратился он к детям.Близнецы взглянули друг на друга, не зная, что ответить. Но, не найдя слов, лишь рассмеялись серебристым смехом, чувствуя себя неловко рядом с этим необычным человеком.– Так я ошибся? – повторил незнакомец.– Нет, – покраснев, ответила Роза.А пришелец смотрел на нее с нежностью. Такую нежность читала она в глазах своего приятеля Клементе. Но Клементе хорошо ее знал, они всегда играли вместе, поэтому Клементе и любил Розу. Неужели этот чужой человек тоже ее любит?Они так увлеклись, что не обратили внимания, как отодвинулась занавеска, прикрывавшая вход в кухню. На пороге появилась статная фигура матери в темно-зеленом хлопчатобумажном платье, доходившем до носков черных туфель. Большие светлые глаза освещали правильные черты лица, обрамленного тяжелыми каштановыми волосами.Роза и Ивецио с изумлением заметили, что в глазах юноши блеснуло что-то похожее на слезы.– Кто вы такой? – холодным тоном спросила Алина Дуньяни.Молодой человек весь напрягся и с трудом сглотнул слюну. При появлении Алины выражение лица его изменилось.– Вы меня не узнаете? – прошептал он.– А что, я вас разве знаю? – возмутилась женщина.Она разговаривала сурово с незнакомцем, вторгнувшимся в ее владения.Улыбка слетела с губ молодого человека, у рта появилась горькая складка. Роза и Ивецио, замерев, переводили взгляд то на мать, то на юношу, ожидая какого-то объяснения.– И голос крови вам ничего не говорит? – спросил гость. – А я вас сразу узнал, мама…Дети увидели, как смягчилось прекрасное и суровое лицо матери, в глазах появилась тревога и растерянность. Потом они наполнились слезами, и, запинаясь, женщина едва пролепетала:– Анджело!.. Мальчик мой!Губы Алины дрожали, а незнакомец смотрел на нее с благоговением.– Это я, это я, мама! – повторял он.– Дети, смотрите, кто приехал! – воскликнула женщина, обращаясь к малышам.Она призывала близнецов в свидетели, потому что не могла поверить собственным глазам. Наконец, протянув руки к сыну, Алина разрыдалась.– Вернулся, ты вернулся…– Да, мама, я вернулся.И молодой человек, как ребенок, бросился в материнские объятия.– Анджело! Мой Анджело! Тебе всего восемнадцать, а выглядишь настоящим мужчиной.Впервые в жизни Роза видела, как мать плачет.– А вы, мама, не изменились. Я вас такой и запомнил.Муха, похоже, выпуталась из занавески, и металлическое жужжание растворилось в том хоре, что доносился с опаленных солнцем полей.– Сколько времени прошло! – всхлипнула Алина. – Почему тебя не было так долго?Она нежно упрекала сына, взяв его лицо в ладони и пытаясь увидеть в загорелых, мужественных чертах юноши того ребенка, каким он был когда-то. Мать не могла признать, что детство сына ушло навсегда. В книге жизни Алины Дуньяни не хватало нескольких важных страниц, которые уже не восстановить: она не знала Анджело подростком, не видела его в те годы, когда мальчик становится мужчиной.
…Анджело ушел из дому в тринадцать лет. Роза и Ивецио тогда только-только родились, а он, прошагав километры по полевым дорогам, пристал к труппе бродячих акробатов. Потом, с помощью новых друзей, перебрался через границу в Домодоссоле, спрятавшись под товарным вагоном. Оттуда, пережив множество приключений, он добрался до Англии и осел в этой стране.Когда отец, Иньяцио Дуньяни, узнал о бегстве старшего сына, было уже поздно догонять Анджело и пытаться возвратить его в семью. А сегодня, жарким августовским днем, мальчик вернулся. Теперь ему исполнилось восемнадцать, и он стал мужчиной.Для близнецов имя Анджело всегда связывалось со слезами и печалью. Раза два в год приходили в «Фавориту» письма с иностранными марками, с непонятными печатями, адресованные госпоже Алине Дуньяни. Анджело писал матери. Она закрывалась в спальне, читала и перечитывала послания сына, пока не истрепывались листки, потом появлялась, и глаза у нее были красны от слез. А Анджело снова надолго замолкал.Как-то Роза спросила у матери:– А почему Анджело убежал? И когда же он вернется?Алина горестно вздохнула и ответила:– Вот такой он, Анджело. Уехал, не спросив, и вернется, когда пожелает.Правду о бегстве Анджело близнецы узнали от Пьера Луиджи, второго сына Дуньяни. Оказалось, что Анджело сбежал после страшной истории.– Видели у папы на правой щеке белую отметину? – как-то спросил у близнецов старший брат.Конечно, Роза и Ивецио прекрасно знали этот белый шрам – он выделялся белесой дорожкой в темной отцовской щетине. Они привыкли и не обращали внимания на отметину на лице отца. Шрам у него был всегда, как всегда было на лбу у матери небольшое родимое пятнышко, а у Ивецио на ноге – крупная багровая родинка.Старший брат взял с малышей клятву, что они ничего никому не расскажут, и открыл им страшную тайну:– Это Анджело его так…– Анджело? – Роза недоверчиво раскрыла глаза.– Ну да… хлыстом, – уточнил Пьер Луиджи.«Хлыстом», – подумала Роза, и ей припомнился свист кнута, которым мастерски владел отец. Погоняя лошадей, он громко щелкал кнутом над крупом коней, не задевая, однако, животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126