Глория почувствовала, что очарование этих дней рассеивается.– Как же нам образумить Консалво? – спросила Глория.У Риккардо глаза светились от счастья, и, как человек счастливый, он готов был простить любого. Тем более что в поведении Консалво была доля и его собственной вины. Сначала он навязал ему женщину, а потом отобрал ее. Он дал Консалво должность в семейной корпорации, а затем выставил его за дверь. Он использовал князя Брандолини по своему усмотрению, но теперь не решался трогать Консалво.– Я попробую как-нибудь его урезонить, – пообещал Риккардо.Глория не стала возражать, но не разделяла оптимизма Риккардо: безумие не признает резонов, сумасшествие несоединимо с логикой, как вода и масло.– Как ты решишь, так и будет, – сказала она.На горизонте показался парусник. Послеполуденное солнце нагревало песок, на котором они лежали, и ветер ласкал им волосы.– Он действительно бывает невменяем, – осторожно заметил Риккардо, намекая на Консалво. – Подумай только, он мне наплел, будто бы Рауль в Лос-Анджелесе попал в тюрьму за наркотики. И якобы ты взялась вытащить его из этой неприятности…Улыбка осветила лицо Глории.– Консалво сказал тебе правду, – призналась она.Риккардо сел на песке и вопросительно взглянул на Глорию.– Что ты имеешь в виду?– У Рауля действительно были неприятности, и я ему помогла. Но его вины тут нет никакой…И Глория, ничего не скрывая, рассказала Риккардо всю историю.– Можешь не волноваться. Все получилось очень удачно. Помогло вмешательство одного важного прелата, а он в прекрасных отношениях с моим братом Итало.Риккардо вскочил, сердито засунул руки в карманы, вперил взгляд в горизонт и вдруг обрушился на Глорию с упреками:– Зачем? Зачем ты это сделала?Умиротворенное выражение на его лице сменилось гневом. Он побледнел. Теперь он вовсе не был настроен прощать.– Тебе покажется странным, но я рассчитывала хоть на крошечку признательности, – повысив голос, произнесла Глория.– Ты вмешиваешься в дела моего сына и даже не думаешь поставить в известность меня, – разбушевался Риккардо. – Поставила на ноги весь Ватикан, а я об этом ничего не знаю. Выволокла на всеобщее обозрение наши семейные проблемы, а я об этом ничего не знаю! И ты еще рассчитываешь на мою благодарность!По волнам промчалась моторная лодка, оставляя пенистый белый след. Глория с сожалением вспомнила о том влюбленном мужчине, что обнимал ее несколько часов назад. Напрасно старалась она увидеть в искаженных чертах Риккардо прежнюю нежность. Она потеряла его в тот самый час, когда думала, что обрела любимого навсегда.– По-моему, ты слишком торопишься с выводами, – сказала Глория.Она еще пыталась склеить то, что он так неосторожно разбил.– В нашей семье существуют определенные правила, – наставительным тоном произнес Риккардо. – А ты их не соблюдаешь.Теперь они стояли друг против друга, как противники.– Великий Риккардо Летициа высказался! – издевательски изрекла Глория. – Просвещенный монарх превратился в диктатора, каким был всегда. Железная рука, и даже без бархатной перчатки.Риккардо настаивал:– Когда речь идет о благополучии семьи, только одно лицо может принимать решения – я!– Но какая разница? – недоумевала Глория, все еще надеясь, что Риккардо ее поймет. – Все получилось наилучшим образом.– А это не имеет значения, – заявил Риккардо.Прекрасное лицо Глории вспыхнуло гневом.– Не имеет значения? – выкрикнула она. – Да я же вытащила из тюрьмы твоего сына!– Согласен, ты действовала умело. Особенно ловко ты заняла мое место.Обвиняя ее, Риккардо наконец-то раскрыл истинную причину своего гнева.– Вот теперь я слышу слова хозяина, – заметила Глория и прикусила губу, чтобы не расплакаться.Риккардо понял, что вышел за рамки дозволенного, и изменил тон:– Ты признала свою ошибку – мне этого достаточно.Но Глория не сдавалась.– Я люблю тебя, – сказала она. – Ты для меня единственный мужчина на земле. Но льстить тебе я не буду. Я такой же член семьи, как и ты. Если кто-то обращается ко мне за помощью и я в состоянии ему помочь, не понимаю, почему я должна сначала спрашивать разрешения у тебя. Ты мне дорог, Риккардо Летициа, но не строй из себя Господа Бога. Я – твоя женщина, но рабыней твоей не стану никогда.Ее глаза сверкнули неукротимой гордостью. Глория резко повернулась и пошла к лошадям. Поставив ногу в стремя, она легко взлетела в седло.Риккардо почувствовал себя уязвленным. Он не хотел уступать, да и не должен был уступать.– В семье есть только один глава, – сказал он, пытаясь образумить Глорию.– Кое-кто готов признать меня главой, – уточнила Глория. – Это значит, что твое верховенство далеко не всем по душе. Но если уж ты так за него держишься, изволь подтверждать слова делами.Риккардо тоже сел в седло. Он молча смотрел на Глорию, словно не узнавая ее.– Что с тобой, девочка моя? – неожиданно ласково спросил он. – Ты же такая нежная, такая добрая, такая покорная. Эти разговоры совсем не для тебя.Риккардо был искренне огорчен; у него было такое ощущение, будто его неожиданно предали.– Ты и вправду считаешь меня покорной? – усмехнулась Глория. – Я выполнила твои требования, но для этого понадобились немалые душевные силы. Однако выбирать не приходилось – иначе я не получила бы тебя. И ты всегда будешь моим. Но больше не выдвигай никаких условий. Напротив, выслушай теперь мои требования.– Ну что же, послушаем, – согласился Риккардо.Он явно нервничал, придерживая коня.– Давай не будем смешивать дела и чувства, – сказала Глория. – Одно дело любовь, другое – главенство в семье. И не смей разговаривать со мной, словно оратор с балкона, уперев руки в боки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126