Ужас, ужас за себя и за дочь объял Алину. Оставшись одна, женщина рухнула на колени.– Мария, Пресвятая Дева, – взмолилась она. – Ты сама мать, просвети меня! Как мне изгнать дьявола из души дочери? Алине пришло в голову привязать девочку к миртовому кусту перед статуей Мадонны, на шее которой блестело серебряное ожерелье. Мать думала, что действует по велению Пресвятой Девы, на самом же деле Алина была одержима собственными навязчивыми идеями.– Будешь оставаться привязанной весь день, – заявила она дочери. – С рассвета до заката, всю неделю. До тех пор, пока не покаешься в грехах. До тех пор, пока не попросишь Мадонну, чтобы она смилостивилась и позволила тебе стать монахиней.Иньяцио Дуньяни не стал вмешиваться: для девочки урок скромности не помешает, хотя, конечно, обошлась мать с Розой жестоко. Да и то сказать, характер у девчонки просто невыносимый, наказать ее стоило. Кроме того, Иньяцио не хотелось ссориться с женой. Ивецио и Клементе восприняли наказание Розы как новое развлечение. Они играли с Алиной, как кошки с мышкой. Стоило матери отвернуться, как мальчики тут же мчались развлекать Розу.Малышка оставалась одна только в послеполуденные часы, когда все в доме предавались сну, а Клементе было запрещено приближаться к хозяйскому жилью. На третий день, как раз во время дневного отдыха, Роза задремала в тени миртового куста. Но спала она чутко, и ее разбудили какие-то звуки: легкий звон, чуть слышный шорох, так непохожий на неумолчное стрекотание цикад, наполнявшее раскаленный воздух.Роза открыла глаза, притаилась под кустом и увидела молоденькую цыганку в разноцветных лохмотьях. Цыганочка осторожно выдавила стекло, прикрывавшее статую Мадонны, и сняла серебряное ожерелье. Сквозь заостренные, как меч, листья ирисов девочка смотрела, как цыганка прячет в кармане украшение, на мгновение сверкнувшее в солнечных лучах. Потом похитительница быстро преклонила колени, осенила себя крестом и бесшумно, словно она не шла, а летела по воздуху, понеслась по тропинке прочь.Роза вполне могла позвать на помощь или просто выглянуть из-под кустов и спугнуть воровку. Но она не сделала ничего, чтобы остановить святотатственную кражу, причем девочка и сама не понимала, почему так поступила. Однако она успела разглядеть цыганку, и детская память Розы навеки запечатлела резко очерченный профиль, волосы цвета старого золота, личико с высокими скулами, светлые и прозрачные, как родниковая вода, глаза, порывистую грацию дикого животного.Роза разглядела вдалеке, в золотистом свете солнца, цыганский табор, двигавшийся по дороге и исчезнувший за поворотом. За раскрашенной бело-голубой кибиткой шагали две женщины с детьми на руках. Их нагнала цыганочка-воровка. Роза сразу решила, что дети – краденые. Ведь прекрасно известно – цыгане крадут и детей.
– Святотатство! – взвизгнула Алина, бросившись на колени и в молитвенном жесте воздев к небу руки.Роза глядела на мать бесстрастно, не испытывая ни малейшего волнения. В душе у девочки воцарилось безграничное спокойствие. Цыганка, казалось, расплатилась с матерью за ту обиду, что лишила Розу радостей, принадлежавших девочке по праву.Тут как раз подъехал на тележке Иньяцио. Он осторожно натянул поводья и остановился у решетки сада.– Что случилось? – спросил он, обращаясь к жене, преклонившей колени на дорожке.– Воры, – спокойно объяснила Роза, высунувшись из-за миртового куста.– Что украли? – встревожился отец.– Украли серебряное ожерелье, – ответила девочка.Ни за что в жизни она бы не призналась, что видела воровку.– Твое ожерелье? – изумился Иньяцио.– Не мое, ожерелье Мадонны, – возразила Роза.– Святотатство! – завопила Алина и, поднявшись с колен, бросилась к мужу.– Хватит комедий! – оборвал ее Иньяцио.– Святотатственная кража для тебя комедия? – возмутилась Алина.– Не кража, а твои вопли – комедия, – уточнил муж.Он отдал поводья работнику и двинулся вместе с Алиной к дому.– А тебе не пришло в голову, что воры могли напасть на Розу? – с упреком спросил он жену.Нет, об этом мать не подумала, вся охваченная праведным гневом.– Ничего с ней не случилось, – холодно заметила Алина.– Хватит спектаклей, – решительно заявил Иньяцио. – Немедленно освободи малышку. Слышишь, немедленно! С этой минуты я буду заниматься дочерью. А украденное ожерелье пусть послужит тебе уроком.Иньяцио неожиданно повернулся и пошел по дорожке обратно.– Ты куда? – спросила Алина.– Заберу Розу, – сухо ответил он, бросив на жену раздраженный взгляд.– И ты против меня, – обиделась Алина. – Все против…– Я не против тебя. Должна же быть хоть какая-то справедливость…Он отвязал Розу, а жена бросилась в спальню излить обиду и отчаяние перед ликом Христовым.– Испугалась? – спросил у девочки отец.– Нет, папа, – ответила Роза, обнимая Иньяцио.– Хочешь красивое ожерелье? Оно будет только твое, и ты сможешь надевать его когда угодно.– Нет, папа, спасибо вам, но мне ничего не надо, – произнесла счастливая Роза.Она уже получила то, что хотела. А теперь, чтобы счастье ее было полным, не хватало только одного: не хватало Анджело, которому она могла бы рассказать правду о краже ожерелья. Глава 6 Анджело вернулся лишь через несколько лет, вернулся неожиданно, так же, как и уехал. Розе исполнилось двенадцать: она вытянулась, похорошела, и все ее существо дышало ароматом ранней весны. Она никогда не забывала далекого старшего брата. Его письма, залепленные странными марками и непонятными для Розы печатями, хотя она теперь умела читать и писать, поддерживали память о нем.Но жизнь ее шла от одного открытия к другому, от чуда к чуду, и дни казались ей бесконечной чередой новых и разнообразных событий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126