Голос у внучки был хоть и сонный, но веселый.– А если у меня серьезные причины для того, чтобы вырвать тебя из объятий Морфея?– И слышать не хочу. Серьезные причины наводят на меня страх.– Ну, хватит разыгрывать комедию, – рассмеялась бабушка.– Конечно, когда на сцене появляется примадонна, остальные актеры уходят в тень.– Как только встанешь, приезжай ко мне в Имберсаго, – велела Роза.«Значит, ничего серьезного», – решила Глория, но невольно насторожилась, уловив в тоне бабушки тревогу.– Так я жду, – сказала Роза и положила трубку.Почему именно сегодня она решила, что пора распорядиться наследством?«Человек – вроде былинки. Капля воды или порыв ветра могут сдуть его с лица земли, – вспомнила Роза. – Но он благородней той силы, что убивает его, хотя Вселенная и приговорила человека к смерти. Ибо он знает, что должен умереть, а Вселенная – нет».То ли она прочитала, то ли кто-то сказал ей эти слова? Но они запали ей в душу, ибо в этой мысли таилась глубокая истина. В этот ранний час, когда светает, Роза почувствовала: она уже ничего не смеет отложить на завтра.Роза поправила манжет темно-розовой блузки, что носила под костюм от Шанель. «Роллс» проехал под железнодорожным мостом и свернул на улицу Пальманова, по которой поток машин двигался в сторону автострады и боковых шоссе. Где-то здесь, по этой полосе асфальта, проходила граница владений Дуньяни, гектары и гектары плодородной ломбардской земли, которую Роза осмелилась предложить под залог своим инвесторам, хотя земля уже не принадлежала ей.– Остановись, Марио, – приказала она шоферу.Он притормозил у заправочной станции.– Здесь?– Да, здесь, – кивнула Роза.Она нажала на кнопку и опустила стекло. Аромат полей давно уже не доносился сюда, а бесчисленные дома мешали угадать, где же стояла «Фаворита». То ли на месте, где теперь издательство «Риццоли», то ли напротив. Раньше здесь простирался зеленый луг. А где же был сад с гротом и статуэткой Мадонны, которой пришлось отдать драгоценное ожерелье? Может, там, где огромная автостоянка? Или там, где бензозаправочная станция?Ей показалось, что вместо безымянного мотеля она снова видит амбар среди полей, в котором познала любовь и отчаяние. Сколько лет прошло! Больше, чем целая жизнь… Да, похоже, именно здесь разыгралась трагедия, положившая конец семье Дуньяни.Душевное смятение отразилось на лице Розы: сначала она заплакала, потом заулыбалась. Олимпия бросила понимающий взгляд в сторону шофера, который он поймал в зеркальце заднего обзора. «Капризы старухи!» – говорили глаза сиделки. «Голова у нее уже не та», – отвечал взгляд шофера.Роза уловила этот немой диалог, но ничего не сказала. Что могли знать двое молодых людей о призраках, осаждавших душу Розы? Как могли они узнать тени прошлого, которые, прежде чем стать тенями, населяли молодость Розы? Мужчины и женщины, суетившиеся вокруг мотеля, с улыбкой или со слезами, что знали они о старой женщине, стоявшей у последней черты? А ведь именно здесь, в сарае, на ложе из сена, она увидела, как умирают ее мечты. Роза не сдерживала слез из усталых глаз, пусть текут. Но вот она словно опустила занавес собственной памяти, отодвинула в сторону тревоги тех лет, грехи и несчастья, невинность и нежность; загнала в колодец забвения сокровенные воспоминания. Повернувшись к шоферу, старая женщина приказала: – Марио, едем. Нам пора, нельзя терять времени. Глава 2 – Чем тебя угостить, Риккардо? – спросил Клементе, распахивая дверцы огромного нового кухонного шкафа.Риккардо Летициа сидел в кухне, уперев локти в бело-розовый мрамор стола. Он рассеянно огляделся и произнес:– Пожалуй, ничем.– Ничем – это слишком мало, – позволил себе пошутить Клементе.Он знал Риккардо ребенком, был ему вместо няньки, когда у него болел живот, рассказывал малышу об Америке и о «Фаворите».– Хочешь малиновый сок? Он так тебе нравился когда-то, – настаивал Клементе.Из множества бутылок он выудил одну, без этикетки.– Покупной или сама делала? – пробормотал Риккардо.– Синьора Роза готовила. Она каждый год делает понемногу.Клементе достал два бокала, графин с холодной водой и поставил все это на стол. Потом старый слуга сел напротив Риккардо.Риккардо Летициа разглядывал кухню, точно бедный родственник, попавший в богатую семью. Кухня в доме на улицы Джезу была святилищем Клементе. Сюда время от времени допускался тот или иной член семьи для целительной беседы с глазу на глаз со старым слугой.– Сколько лет ты уже в этом доме? – спросил Риккардо.– Много, – ответил Клементе, поискав взглядом большие электронные часы, словно по ним можно было проследить бег времени.– С 1935 года, если мне не изменяет память. В конце марта мы переехали сюда с квартиры на улице Литторио. Я помню точно, потому что как раз в эти дни Гульельмо Маркони передал с яхты, стоявшей в порту Генуи, сигнал, по которому в Сиднее, в Австралии, зажглись фонари.Клементе налил в стаканы густой малиновый сок и разбавил его водой. Подвинув один стакан Риккардо, старик задумчиво смотрел, как смешивается рубиновый сок с прозрачной водой. Старый слуга умел ждать.– Черт знает сколько лет! – вздохнул Риккардо.Домашний напиток напомнил ему вкус детства.– Много-много лет, – согласился Клементе.– Ты знаешь о нашей семье все, – сказал Риккардо.Он постепенно, как коршун, кружащий над своей добычей, подбирался к цели своего визита.– Я знаю лишь то, что видел, – скромно заметил Клементе.Риккардо смотрел на старика проницательными светлыми глазами и продолжал:– Ты видел, как росли дети, как старели мужчины и женщины и как умирали.– Конечно, повидал и хорошего и плохого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126