– А ты почему не идешь играть?Роза только плечами пожала:– Не хочу!Юноша скрестил руки под головой и посмотрел на небо, где уже сияла целая россыпь звезд.– Вон Большая Медведица, – сказал он, указывая на созвездие.– Знаю, – откликнулась Роза.– А вон там, видишь, блестит, Венера…Роза поискала взглядом звезду и увидела, как мерцала в вечернем небе Венера.– А в Англии какие звезды? – вдруг с любопытством спросила она.– Те же самые. Звезды везде одинаковые.Девочке показалось невероятным, чтобы над «Фаворитой» было такое же небо, как и над дальними странами.– Видишь ли, Роза, – продолжал юноша, – звезды так высоко, что видны отовсюду. Вот, например, возьми церковную колокольню – ее можно увидеть и из «Фавориты», и из Беттолино, и из Гоббы. А ведь колокольня одна и та же… Роза поняла и очень этому обрадовалась.– Значит, когда ты был далеко и меня еще не знал, ты все равно видел те же звезды, что видела я! – воскликнула она, взглянув сначала на небесный свод, а потом на брата.В это мгновение упала звезда, ярко вспыхнул горящий след, а потом звезду поглотила бесконечность. Анджело перекрестился.– Когда падает звезда, – объяснил он, – чья-то душа поднимается к Богу.Роза взглянула на него с изумлением.– Значит, на небе столько звезд, сколько душ на земле?– Да. У каждого из нас – своя звезда. И когда человек умирает, звезда падает.– Значит, мы – как падающие звезды! – заключила Роза.Анджело об этом как-то не думал, но согласился, что, пожалуй, оно действительно так.– А куда деваются упавшие звезды? – заинтересовалась девочка.– Пропадают в океане.– А ты встречал в океане такую звезду?– Нет, но когда-нибудь отправлюсь искать и, если найду, принесу тебе, – пообещал Анджело.Он готов был достать луну с неба, лишь бы порадовать сестренку.– И ты правда ее найдешь для меня?– Правда!Свежий вечерний ветер донес аромат полей. Анджело так хотелось успокоить девочку. Он вытащил из кармана завернутый в салфетку кусок пирога.– Смотри, что я тебе принес, – сказал Анджело.Он развернул салфетку, и девочка увидела кусок пирога, который пекли в «Фаворите» каждый год к празднику Мадонны. Такой пирог готовили целых два дня. Сначала из муки, масла, яиц и сахара делали тесто, потом начиняли персиками, грушами, миндалем и орехами. Роза тоже помогала делать угощение: она просеивала муку и толкла в ступе миндаль. Но когда вечером наступил момент пробовать пирог, девочка убежала на сеновал. И теперь, взглянув на принесенный Анджело кусок, она вновь остро ощутила боль от утраты своего сокровища. Ей казалось, стоит откусить лишь кусочек, и она отравится этим пирогом.– Спасибо, не хочу я его, – грустно произнесла Роза.Анджело сильной рукой обнял малышку и прижал к себе.– Обидела тебя мама, правда? – стараясь утешить девочку, сказал он.Роза словно только и ждала этих слов, чтобы разразиться рыданиями. Наконец-то, после того, как она промучилась столько часов, слезы облегчили ее страдания, успокоили душу. Ее обидели, обидели жестоко и абсурдно, призвав на помощь Мадонну и Христа, которые почему-то всегда были на стороне матери и никогда не помогали Розе.– Я тебе сделаю другой подарок, гораздо лучше серебряного ожерелья, – пообещал брат, осторожно похлопывая сестренку по плечу.– Другого такого подарка нет! – всхлипывая, произнесла девочка.– Я подарю тебе лошадку и научу ездить верхом. В Эссексе, где я работаю, все барышни из хороших семей ездят верхом.Роза кивнула головой и шмыгнула носом. Вообще-то лошадка ее совсем не интересовала. Ее сейчас не интересовало ничего. Если подумать, ей и ожерелье сейчас не было нужно. Единственное, о чем она помнила, это о пережитом унижении, о грубом оскорблении. Предательство матери, совершенное во имя веры, оставило первую тяжелую рану в ее душе.С годами появятся и другие раны, но эта не заживет никогда. Глава 3 В просторной мрачной супружеской спальне Иньяцио и Алина подводили итог прошедшему дню, возвращаясь к самому важному. Вернулся Анджело, их неукротимый сын, следы которого давно потерялись то ли с цыганами, то ли с бродячими акробатами; сын, ускользнувший от бдительных пограничников в суматохе ночных поездов и в путанице таинственных границ. Теперь семья наконец полная.– Ты рад? – спросила Алина.– Конечно, конечно, – проворчал Иньяцио.Отец заставил себя забыть о нанесенной сыном обиде, тем более что жена тоже косвенно была виновата в случившемся.– Мы теперь начнем все сначала, – добавил Иньяцио и вздохнул.Ему очень хотелось надеяться, что Алина не будет тиранить Анджело, как тиранила она остальных детей. Иначе не миновать новой беды…– А он стал красивый… – заметила мать.– Да, парень сильный и здоровый, – отозвался отец, присев на край кровати и снимая ботинки.– И умный, по-английски говорит, – с восхищением произнесла Алина.– А как же иначе, – согласился Иньяцио, стаскивая с себя рубаху и брюки.Хозяин «Фавориты» приближался к пятидесяти, но был еще очень крепким мужчиной; в густых каштановых волосах ни сединки; крепкие белые зубы, открывавшиеся в улыбке.Вдалеке пророкотал гром, на мгновение заглушив стрекотание кузнечиков и кваканье лягушек.– Похоже, идет гроза, – произнесла женщина, вытирая пот с шеи.– Может, просто гремит… жара-то какая, – заметил мужчина.– А дождь ой как нужен, – вздохнула Алина.– Да, земле вода нужна, – ответил Иньяцио, надевая ночную рубашку. – Да и нам, людям, дождь не помешает.Муж уже лег, а жена еще расчесывала длинные волосы. Алина была хороша собой: спокойное выражение лица, большие, выразительные глаза, нежный рот, тонко очерченный нос.– Если действительно идет гроза, раньше утра мы ее не дождемся, – произнесла жена и строго взглянула на мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126