Поначалу брал — дрожал. А проскочило — понравилось. По два бюллетеня на год, пять лет кряду. То на море с семьей, то на огороде теще помочь, или в колхозе заработать пару косых на уборке яблок и картошки. Надо же возместить потери на больничном. Да только погорел тот добрый дядя. Проверили, кого он обслуживал, ну и загреб -ли субчика-голубчика. Костил я потом жену: «Втравила!» А она в слезы: «Зачем меня, дуреху, слушал?» С нее взятки гладки, а на мне судьба выспалась.
— А воровской жаргон где же выучил, если судимость условная? — допытывался Иван Иванович.
— Товарищ майор, а как же иначе? — воскликнул Лазня с удивлением.— У меня в бригаде каждый второй — бывший блатняк. Есть которые не по одному сроку тянули. Но какие ребята — горы ворочают. Мы ведем только скоростные забои большого сечения. А закон в бригаде таков: хоть земля вверх ногами, но если полторы нормы не сделал — век тебе солнца не видать. Должен же я ходить у них в авторитете, иначе какой из меня «бугор»? На перфораторе я любому семь очей форы дам, сделать по реперам отметку — могу геологов поучить, сяду на подборочную машину — мастер международного класса. А уж в рыгалов-ке...— Сказал и вдруг смутился.— Так у нас в бригаде буфет называют,— пояснил он.— Стало быть, меньше десяти кружек «Жигулевского» не ставь. А на спор, за твои гроши, под твою таранку, случалось, и целый ящик. Я за один присест съедаю полтора килограмма мяса. Другие берут в забой газировку или кофе, а я — фляжку сметаны. «Бугор» передовой проходческой бригады— это не почетное звание «Ветеран труда», я во всем должен быть пер-вым. Ну, и по части острого слова — тоже... Вы уж меня извините.
Лазня не совсем правильно понимал значение слова «бугор», отождествляя его с бригадиром. «Бугор» — это шишка на ровном месте, никчемность. Так в среде заключенных называют выскочку, которого временно сделали старшим. «Бугор» — кличка презрительная. Конечно, в бригаде у Лазни народ подобрался бывалый, тертый. С такими людьми надо уметь ладить, но не подлаживаться под них.
Орач подумал, что парткому шахты не мешало бы поглубже вникать в суть дела на передовых участках. А то оценивают моральный климат в коллективе процентами, порою дутыми, выполнения плана. Если же вдруг окажется, что передовой бригадир прославленного участка имеет какое-то отношение к ограблению мебельного магазина, секретарю парткома придется вести неприятные разговоры и в райкоме, и в горкоме: «Куда смотрели?» Конечно, Лазня — не ребенок, которого надо водить на помочах, но преступление на чистом месте не вызревает, ему тоже нужна своя среда. Так кто же эту среду лелеял па шахте «Три-Новая»?И какими еще преступлениями она чревата?
Впрочем, может быть, Иван Иванович в данном случае ошибается? Годами бьются в исправительно-трудовых учреждениях, чтобы преступнику (порой матерому, у которого за плечами по нескольку судимостей) вернуть обычное общечеловеческое представление о морали, о том, что такое хорошо и что такое плохо. Для такого ограбить женщину, которая возвращается после смены домой с зарплатой, значит «сорвать куш», то есть поживиться за чужой счет, совершить своеобразный лихой подвиг. При этом могут и надругаться над несчастной. И таким «скачком» еще и гордятся, бахвалятся — хвастаются перед такими же отщепенцами. Иван Иванович давно пришел к выводу, что официальная точка зрения на методы перевоспитания преступника далека от истины. Как принято считать? Трудовая колония может (и обязана) «усовершенствовать» любого правонарушителя. Для этого достаточно применить индивидуальный подход, подобрать этакий ключик, который откроет душу для благих мыслей, чувств и поступков. Только где та мастерская, в которой подбирают отмычки для такого хрупкого и эфемерного механизма, как человеческая душа!
Существует множество весьма противоречивых теорий, объясняющих первопричину преступности. Одни утверждают, что нежелание подчиняться «ограничениям личности» — стихийный анархизм — заложено в человеке от
природы. К тому же любой закон носит избирательно классовый характер и служит определенным слоям общества.Другие полагают, что нарушители правопорядка — люди е ненормальной психикой, так сказать, «со сдвигом по фазе».
Следовательно, ими должны заниматься не столько органы правопорядка, сколько медики-психиатры. Когда-нибудь, вот разбогатеет наше общество, медицина расширит свои возможности и появятся больницы для потенциальных грабителей, осквернителей могил, охочих до чужого добра,— для тех, кто обычный труд считает для себя позором и унижением. Только пока еще нет действенного лекарства, чтобы превращать грабителя в чуткого воспитателя детей ясельного возраста. «Антизверин» существует только в мультфильмах про кота Леопольда, который уговаривал обнаглевших мышей: «Ребята, давайте жить дружно». Да и то до поры до времени; доведенный до крайности добряк кот Леопольд вынужден был от слов перейти к крутым мерам.
В народе, испокон веку существует пословица: яблоко. от яблони падает неподалеку. Генетика расшифровывает это явление, как способность наследовать черты родительского характера. Иными словами: уж коль ты уродился горбатым, то тебя только могила исправит.
Но Ивану Ивановичу ближе другая пословица: какой поп — таков и приход. Нравственность общества живится социальными корнями. И чем глубже они уходят в матерь-землю, тем выше взлелеянные ими побеги. Иногда связи от корней к растениям прослеживаются легко: в неблагополучной семье — дети отщепенцы. Но порою эти связи намного сложнее и не укладываются в стандартную схему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122