И вернулся в комнату.
— А номер! Номер, Арсентий Илларионович! — воскликнул нетерпеливо майор Орач.
— Номер... Вернее, не сам номер, а буквы странные: «ЦОФ». Я еще подумал: «Центральная обогатительная фабрика». Первые две цифры — девяносто четыре... Так начинается телефонный номер у моего сына... Коммутатор. А остальное в памяти не сохранилось,— виновато признался старый учитель.— Извините, склероз... Болезнь мудрецов, которые все знают, по ничего не помнят.
— Арсентий Илларионович! Цвет машины, серия номера, две цифры... Да это же готовый адрес!
Иван Иванович тут же позвонил к себе в управление. Как и рассчитывал, Крутояров был на месте.
— Олег Савельевич, вы у нас специалист по Краснодарскому краю. Запишите... Машина мышиного цвета, скорее всего «Жигули», серия ЦОФ — первые две цифры номера: девяносто четыре... Владелец — и все о нем. Самым срочным образом! А что у вас нового?
— Звонил Строкун,— ответил Крутояров.— Гаишник оказался молодцом. Пришла ориентировка: задержать машину «Жигули», за рулем которой женщина. И тут через три-четыре минуты — она! Он опустил шлагбаум. У них там когда-то был санитарный кордон по ящуру. Кордон сняли, а шлагбаум остался. Видимо, по лености гаишник выходить из будки не стал. Поманил женщину-водителя
к себе. Она пошла к нему с документами. А мужик, сидевший на месте пассажира, пересел за руль, включил скорость и протаранил шлагбаум. При этом он или еще кто обстрелял гаишника из автомата. Гаишник, уже раненый, стрелял ему вслед, но тот ушел. Женщина утверждает, что мужик подсел к ней в машину на Мариупольской развилке, сказал, что ему в Таганрог. Было по пути, и она взяла, чтобы не так скучать в дороге.
— А что говорит по этому случаю постовой ГАИ? — спросил Иван Иванович.
— Ничего. Он в бессознательном состоянии. Парню делают операцию в местной больнице, везти в Мариуполь было нельзя. Строкун спрашивал, что у нас по бородатому, я сказал, что есть «фоторобот». Похвалил: «Молодцы». Они там пытаются напасть на след умчавшегося «жигуленка», но пока безрезультатно... Может, что-то пропишется, когда рассветет,
— За ночь-то может умотать...— посетовал Иван Иванович.
И вновь засосало под ложечкой: «фоторобот» бородатого — это портрет Саньки...
Чем ближе подходил момент, когда надо было окончательно определиться с ситуацией, тем большая тревога охватывала Ивана Ивановича.
— Спасибо,— поблагодарил он Крутоярова. И, не удержавшись, предупредил: — Может оказаться, что наш с вами «бородатый» к происшествию с мебельным магазином не имеет никакого отношения.
— Как так! — удивился старший оперуполномоченный. Портрет бородатого, выполненный фотороботом по описанию Лазни, оп ставил себе в заслугу и, конечно же, не намеревался отказываться от такого успеха.
— При встрече, Олег Савельевич. А сейчас — залетная с серией ЦОФ 94...— Иван Иванович положил телефонную трубку и сказал с напряженном прислушивавшемуся к его разговору учителю: — ЦОФ — серия Краснодарского края. Вот откуда, Арсентий Илларионович, машина мышиного цвета с водителем, смахивающим па старую крысу. На мебельном поживились заезжие. Таких у нас называют гастролерами.
Как говорится: два пишем — один в уме. Так вот этим «одним» в уме Ивана Ивановича был сын. «Санька к ограблениею мебельного не причас-тен! Ограбили залетные, чужаки!»
— Когда это произошло? — Ивану Ивановичу важно было знать время.
— Когда? — задумался учитель.— Около шести. Может, без пяти — без семи... У меня в квартире четверо часов. Дань молодости. Ходики — первое наше с женой приобретение. Часы с кукушкой подарили мне, когда я уходил на пенсию. Мои любимые, каждый час напоминают тебе, что ты еще жив. Выскочит птаха и прокукует твое время. И чем ближе к ночи, тем больше она обещает. Я еще чаевничал, когда кукушка отсчитала мне полдюжины. Будильник тоже из тех времен, когда надо было допоздна проверять тетради, а утром вскакивать ни свет ни заря, чтобы успеть до школы сделать пробежечку в десять километров. И еще одни — современные, настольные. Тоже подарок. Но я их не люблю: они заводятся раз в семь дней, а это на неделю лишает меня удовольствия дотронуться до них. Заводишь — и вспоминаешь прошлое, людей... Отберите у пенсионера воспоминания — и останется у него одна злость на то,
что он уже стар, немощен, а другие все еще молоды и здоровы... Вы знаете, почему некоторые пенсионеры на старости лет становятся желчными, анонимщиками? От зависти к молодым, к сегодняшнему дню. Пенсионер — это человек без будущего, у него все в прошлом. А живой должен приносить пользу живым. Хоть чем-то. Иначе он будет в тягость даже близким. По ночам меня посещают бредовые идеи. Вот одна из них: если бы я был писателем, я бы написал роман-памфлет о том, как один президент-диктатор, очень-очень старый, начинает термоядерную войну только потому, что все живущие на белом свете моложе его. Все, чего он хотел, он достиг: власть, деньги. Но понимает, что его все ненавидят, в том числе самые близкие, ждут не дождутся его смерти. И оп мстит всему миру — начинает войну, в которой гибнет земная цивилизация.
— Да... Сюжет вашей книги оптимистическим не назовешь,— согласился Иван Иванович.— Арсентий Илларионович, как по-вашему, мы не отвлеклись от главной пашей темы?
— Извините, но я очень много думаю, а поделиться мыслями не с кем. Сып — горняк, у него своих забот полный рот. Невестка — женщина с чисто женскими проблемами... — Он вдруг перешел на шепот: — Вы знаете, Иван Иванович, я бы на уровне Совета Безопасности принял обязательное для всех постановление: не ставить во главе государства людей пенсионного возраста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122