костюме.
Тюльпанов рывком поднялся и виновато, по-детски, отряхнул брюки.
— На ковре чисто, А мне так удобнее.
Иван Иванович считал себя высоким — метр семьдесят восемь. А Тюльпанов выглядел выше него на голову. Стальные подвижные мускулы на груди и на плечах играли под рубашкой. Орач вспомнил признание Пряникова, который неожиданно встретился с мужем своей близкой подруги. «Увидел и испугался: думал — прихлопнет, как муху. Пятидесятикилограммоиыми гирями — как мячиками!..»
Иван Иванович и не подозревал, что в Донецке живет такой огромный человек с добрыми синими глазами.
— Александр, познакомься: Орач-старший.
- Вы Санин отец? — обрадовался тот. Схватил Орача за руку и давай трясти.
— Александр! Ты что, решил сделать из сотрудника милиции инвалида?
Силачу стало неловко, и он, улыбнувшись, выпустил руку Ивана Ивановича.
— Говорят, чтобы узнать человека, надо съесть с ним пуд соли... Ну, если не пуд, то полпуда соли мы с Саней съели: были в двух экспедициях па Байкале. Для чего, по-вашему, при строительстве здания нужен бетонный раствор? Вязать в единую стенку кирпичи. Вот и Сапя объединял разных по характеру людей в дружную семью.
— Александр,— предупредила Тюльпанова Екатерина Ильинична,— у Ивана Ивановича совершенно иная тема разговора.— Она решительно подошла к телевизору с намерением выключить его.
Тюльпанов взмолился:
— Решающий матч первого круга... Катюша, умоляю!
— Всё-всё! Несколько минут вам па беседу, и ждем к столу.— Она направилась к дверям, по обернулась.— Надеюсь, но время разговора с Иваном Ивановичем ты не будешь сидеть на полу. Может быть, это удобно, но неприлично.
Генералова вышла. Тюльпапов вздохнул и с тоской посмотрел на выключенный телевизор. Он был обаятель-нейшим человеком.
— А вы футбол любите? — спросил он, скосив глаза па дверь, за которой скрылась строгая Екатерина Ильинична.
— Люблю, наверно... Но мало времени.
— По долгу службы вы должны заниматься каким-нибудь видом спорта. Например, самбо...
— Только в рамках служебной необходимости. Не умею грамотно распоряжаться своим временем,— признался Иван Иванович.— Присядем,— предложил отт.
— И... включим телевизор,— произнес шепотом Тюльпанов.— Без звука, на табло покажут результаты...
«Ребенок! Взрослый ребенок!» — удивился Иван Иванович непосредственности Тюльпанова.
— Включайте,— согласился он против своей воли. Опасался, что Тюльпапов будет отвлекаться, не сосредоточится на вопросах Орача. Но начинать поиски доверия, на которое рассчитывал Иван Иванович, с запрета не годилось.
Тюльпанов подкрался на цыпочках к телевизору, включил его. По лицу его кругами, словно волны по речной глади от брошенного камешка, расплылась улыбка.
— Знаете, я в своей жизни всем обязан спорту. В детстве меня сбила машина: перелом таза и позвоночника»
Казалось, жизнь кончилась. К пятнадцати годам я это осознал и, стыдно теперь признаться, пытался покончить с собой. Тогда отец принес мне в больницу книгу о том, как стать сильным и красивым. Какого-то американского специалиста по силовым упражнениям. А в книге —фотографии: такие молодцы — ну, каждого на витрину! Не налюбуешься. Отец сказал: «И ты будешь таким, если очень захочешь». И я захотел. Первые десять лет было, конечно, трудно. Надо было победить себя и неверие окружающих. Не менее шести часов в день — по специальной программе. Настойчивость, которую я приобрел вместе с мускулатурой, позже не раз выручала меня и в институте, и в экспедициях. Как-то мы с вашим Сашей...
Выслушивать столь откровенные признания было недосуг. Иван Иванович оборвал его:
— Александр Васильевич, я бы хотел сейчас о другом. Меня к вам привело серьезное дело.
— Ну, конечно же... Извините, я натура увлекающаяся. Если меня начнет заносить на поворотах, вы одергивайте, не стесняйтесь. Я не обижусь.
— Тема нашей беседы не из приятных. Для начала расскажите мне о вчерашнем вечере. Когда вы вернулись с Екатериной Ильиничной с прогулки? Время не помните?
— Без двадцати шесть,— удивился Тюльпанов.— А что случилось?
— Объясню чуть позже. Пока вы отвечайте на мои вопросы. Что было потом?
— Так уж заведено в нашей семье, в начале седьмого я встречаю жену.
— Где и как?.. Понимаю, вопрос щепетильный, по я задаю его не из праздного любопытства,— предупредил Иван Иванович.
Не хотелось Тюльпанову отвечать на этот вопрос. Он покраснел и по-детски надул пухлые губы. Вот-вот обидится, встанет и уйдет. И будет прав: милиционер вторгался в сферу его сложнейших, не подлежащих обнародованию отношений с женой.
Тюльпанов забыл о телевизоре и смущенно смотрел на свои комнатные туфли.
— Иногда иду пешком, иногда подъезжаю к салону красоты на машине Екатерины Ильиничны. Аля выходит. Беру из ее рук сумку с продуктами. Аля — массажистка самого высокого класса. Это у нее от природы. Видели бы вы ее руки! Их мало увидеть, надо почувствовать в движении. Бегут ее нальчики по вашему лицу, по шее, по
волосам, и словно шепчут вам о чем-то вещем, изначальном. Шесть лет тому назад эти руки околдовали Александра Тюльпанова.— Он вдруг вспыхнул до корней волос, подумав о чем-то своем, сокровенном.— Я самый счастливый человек, меня любит такая необычная женщина. Вы мне верите? — вдруг спросил он.— Верите?
Не верить Тюлытанову было просто невозможно.
— Вы ее встречаете,— направил разговор в нужное русло Иван Иванович,— берете из рук хозяйственную сумку с продуктами...
— Ну да,— спустился Тюльпанов с небес на землю.— Извините за бытовизм, в наше время всяких дефицитов очень важно иметь широкий круг знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122