Но у эскулапов саквояжи были из кожи, с жесткой ручкой, а эти из прорезиненной материи, на длинных лямках, чтобы можно было
носить на плече.У Ивана Ивановича защемило сердце: положи рядом с этими тремя бородатыми портрет, сделанный фотороботом по описанию Лазни,— и любой скажет: «Одпа шайка-лейка!» Борода, сумка-саквояж на лямочках, куртка с сине-бело-красными полосками на рукавах. Единственное, что отличало Саню от остальных,— на ногах у него были кроссовки, импортные, на «липучках». Их ему недавно достала через своих знакомых Марина.
Портрет «Сани» был составлен в деталях, так что он выигрывал перед «плакатными» лицами троицы. Поэтому при осмотре внимание свидетелей привлечет прежде всего его портрет. И все известное им об ограблении мебельного они невольно свяжут с этим портретом. Тако заблуждение может иметь пагубные последствия для Сани.
А что, если Арсентий Илларионович, увидев все четыре портрета, иод комментарий Крутоярова (а уж тот, зараженный навязчивой идеей, что бородач, описанный Лазней,— непременный участник ограбления, а возможно, что и главарь, постарается все расписать в красках), потеряв свою объективность, опознает в бородатом «Сапе» своего безбородого обидчика, который запустил в собачонку Умку молотком? Совершив под впечатлением внешних факторов ошибку, он будет па пей настаивать и тогда, когда начнет создавать с помощью фоторобота портрет водителя серой машины с номерным знаком ЦОФ—94.
Иван Иванович непременно покажет старому учителю биологии все четыре фотопортрета, но позже, когда Арсептий Илларионович вернется с Крутояровым из лаборатории. Иван Иванович убрал портреты «трех богатырей» к себе в стол, туда, где лежал портрет «Сани», и перевел разговор на другую тему:
— Что по серой машине?
Крутояров начал описывать трудности, с которыми столкнулся при выполнении задания, и как он лихо выкрутился в, казалось бы, безвыходной ситуации.
— Связь называется! Ночью и то едва дозвонился. Ни черта не слышно. От крика охрип.— Он продемонстрировал, как осел его голос от натуги.— Сделал запрос. Позвонят, ребята будто надежные. А нет — напомню.
Крутояров любил комплименты. Он и сейчас набивался на похвалу. Явно хотел произвести впечатление на «клиента», с которым ему предстоит работать. Иван Иванович похвалил его:
— Олег Савельевич, да лучше вас в управлении никто бы не справился с этой работой. Благодарю!
Крутояров преобразился, ночная усталость исчезла с лица, в плечах раздался, появилась строевая осанка во всем его облике.
«Силен человек своими слабостями»,— невольно подумалось Ивану Ивановичу.Крутояров вежливо пригласил с собой учителя. На пороге обернулся и предупредил:
— Товарищ подполковник, жена звонила. Говорит: «Сын нашелся»... Он что, малолетний? Потерялся...
— Да ужо двадцать восьмой. Такие порой теряются еще надежнее.
«Я у него стал уже подполковником»,— подумал Иван Иванович. Крутояров всегда с удовольствием подчеркивал, что они оба «в одной весовой категории», и называл за глаза своего начальника «мой майор». А вот сейчас, еще до официального объявления приказа, повысил Ивана Ивановича в звании и тем самым как бы поставил его над собою.
Санька нашелся — это и тревога, и успокоение одновременно. Сейчас должеп состояться самый важный разговор. Но освободит ли он отца от тяжести, осевшей на его сердце?
Иван Иванович позвонил домой.
— Доброе утро...
— Доброе, Ванюша,— отозвалась Аннушка,— Саня-то, оказывается, и не пропадал. Позвонил с вечера, трубку подняла Иришка. Сказал: «Я у Генераловых, задержусь». Ни меня, ни Марины дома не было. Иришка ушла. Вернулась поздно, говорит: «В библиотеке задержалась». Знаю я эти библиотеки до часу ночи... Пришла, легла спать...
«У Генераловых...» На какое-то мгновение болт» в сердце ослабла. Но тут же всплыла новая тревога. «Сейчас у Генераловых... А вчера в восемнадцать ноль-ноль где был? В мебельном? Лазня тоже в 18.25 находился уже в шахте, зарабатывая «железное» алиби».
— Не звопил... с утра-то?
— Отец! —возмутилась Аннушка.— Ты па часы глянь.
Он посмотрел: четверть седьмого. А у пего такое ощущение, будто и ночи-то не было, до сих пор продолжается вечер, который принес столько тревог и сомнений.
— Я еще немножко тут подзадержусь... «Немножко» — это до вечера?
Он представил, как жена сидит на кровати, подобрав ноги, этакая клушка-хлопотушка в розовой ночной рубашке до пят, которую ей сшила сестра Марина,
Кроме пальто, в доме все было сшито умелицей Мариной: от занавесок до модняцких брюк для Ирины и рубашек для мужчин. Аннушке — сорок второй. Она жила двумя великими проблемами: как бы повкуснее накормить всех, а самой... похудеть. Первое у нее получалось отлично. Одних борщей в ее меню двадцать восемь наименований. А какие блины! И с чем только она их ни ухитрялась делать: с мясом, творогом, медом, топленым маслом, со сметаной, с вареньем... А какие сырники! Во рту тают. А тушеные овощи! А всякие деликатесы! Саня был бесцеремонен с мачехой. Отодвинет тарелку: «Сыт покуда — съел полпуда». И тут же встанет из-за стола. «Посидел бы... -— осторожно просила Аннушка.— Другие еще едят». «Помочь пе могу»,— со скрытым намеком говорил парень. А если Аннушка начинала потчевать кулинарной новинкой, на которые была таровата, оп с усмешкой говорил: «Я — не подопытная свинка».
Ивану Ивановичу был неприятен такой тон, но он старался не разжигать семейные конфликты. «Положи-ка, мать, мне еще кусочек»,— говорил, протягивая тарелку. Аннушка, глотая слезы, вознаграждала мужа от всей души. Он ел п нахваливал.
Аннушка свято верила в древнюю истину, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122