Следовательно, хороший аппетит мужа — верный признак любви.Иван Иванович старался ее не разочаровывать. И если бы по его хлопотная работа, разнесло бы его, как рождественского борова. А так — держался в пределах. А вот сама Аннушка норму в этом плане перевыполнила. Не так чтоб уж очень, но все же... Она завидовала сестре: «И ешь ты, не меньше меня, а фигура — как у Иришки...» Марина отшучивалась: «Порода во мне малопродуктивная: не в коня корм».
...Иван Иванович прекрасно понимал: сколько бы ни оттягивал, а встреча с Саней необходима. И чем раньше — тем лучше. Прямо сейчас, пока Крутояров колдует с учителем над портретом владельца серой машины с краснодарскими номерами.
Но звонить на квартиру академику в половине седьмого не совсем удобно. Трубку наверняка снимет Екатерина Ильинична. А после вчерашней встречи... Ошибся розыскник, за неимением ничего путного — набросился на первый попавшийся манок. Конечно, и Генералова хороша! Как она обошлась с работником ГАИ! Можно сказать, по-хамски. Выставила из квартиры с барской вежливостью. А ее
машина, оказывается, во время ограбления магазина где-то «гуляла», по крайней мере, в гараже ее не было. Подобный случай подлежит проверке. Но как же! Заела нас кошачья гордость: «Меня! Генералову — проверять?! Не принимала ли я участия в «гоп-стопе»! Идиотизм!!!»
В вашем понимании, Екатерина Ильинична, возможно, что и идиотизм. Но проверяется десять версий. И вот одно из предположении заинтересовало работников правопорядка. В остальных девяти случаях приходится приносить извинения.
Как говорится, и слава богу, что Генералова со своей машиной оказалась в числе тех девяти.Иван Иванович набрал номер квартиры, но долго не решался отпустить диск на последней цифре. В такую рань тревожить порядочных людей... Неблагодарнейшая работа. Но что поделаешь! Пока среди преступников не появится мода: согрешил — и тут же с повинной...
Трубку подняла Генералова.
— Екатерина Ильинична, прошу извинить. Вас беспокоит Орач-старший. Где-то там у вас Орач-младший. Нельзя ли...
— Иван Иванович,— весело отозвалась Генералова,— можно и, пожалуй, нужно. Саня тут такие страсти-морда-сти рассказывает об ограблении мебельного — жуть берет! Как в кино! Крупным планом: «Рука с автоматом поднялась, и зрачок дула уперся ему в грудь: «Ни слова, сэр! Если вам дорога ваша жизнь, как память». Викенти-ий! — позвала Екатерина Ильинична мужа.— Где Александр? Тут его к телефону. Срочно! Безотлагательно.— У Генераловой было игривое настроение.— Сейчас его доставят,— оповестила она.— Иван Иванович, а вы пам с Викентием Титовичем не доставите удовольствия видеть вас сегодня после пятнадцати ноль-ноль? Академику — семьдесят два. Будут только свои, самые близкие. Дата по круглая, и, потом, Викентий Титович поклялся на Библии, что после семидесяти — никаких торжеств. «Поздравлять старика с очередной годовщиной — насмехаться над возрастом»,— считает он.
— Извините, Екатерина Ильинична, вынужден отказаться,— искренне признался Иван Иванович.— Для меня все еще продолжается вчерашний день.
— И грозится перерасти в завтрашний,— в тон ему проговорила Генералова.— Вот и Александр...
Сын взял трубку.
— Папка, я тебя вчера вечером искал-искал... Домой позвонил, Иришка сказала: «Не видела». Дважды звонил на работу. Вначале телефон молчал, потом трубку поднял кто-то чужой...
Звонил... Искал...
— Спросил бы Крутоярова: где отец? Оставил бы свои координаты, передал бы: когда майор Орач появится, пусть обязательно...
— Неприятный тип,— заключил Саня.— С ехидцей... Голос у Сани спокойный, ровный, его тональность не исказила даже досада, промелькнувшая в последних словах. Такова уж его манера: давать оценки людям точные и образные. Со стороны зто порой коробило, по свои, близкие, знавшие щедрость его души, привыкли к внешней резкости и грубоватости.
Саня был в своем обычном репертуаре, и это успокаивало отца.
— Мы тут,— продолжал Саня,— два Александра, академик и Екатерина Ильинична под руководством Матрены Ивановны субботник по уборке территории организовали. Сад обрезали, прошлогодний мусор в террикон сгребли и сожгли. Клумбу обновили.
«Традиционное предмайское мероприятие в большом хозяйстве Генераловых»,— вспомнил Иван Иванович. И как это он сразу не догадался? Позвонить бы вечерком... Если Саня в эти весенние дни был в городе, он непременно принимал участие в субботнике.
— Нам надо встретиться.
— Я же тебе сказал, что еще с вечера...
— Собирайся! Сергей подъедет.
— Выхожу. Я уже умылся.
Иван Иванович услыхал, как хозяйка запротестовала:
— А завтракать? Мы с Матрешей пирожки наладили. Твои любимые.
— Екатерина Ильинична! Пирожки! С мясом! И чтобы я упустил? За кого вы меня принимаете? Четыре штуки — с собой: по два отцу и сыну.
Ивана Ивановича съедало нетерпение. Ждать, пока Сергей съездит к Генераловым и привезет Саню, было невмоготу. Он решил: поеду сам.Сидя в машине, вспоминал короткий разговор с сыном. «Мы тут, два Александра...»
Кто же этот «второй» Александр? Майор милиции напрягал свою память, но вспомнить не мог.«Александр... Александр... Кто таков?» Со слов сына он знал все окружение академика. Но «второго» Александра припомнить не мог. И это его почему-то нервировало.
Саня с Генераловой ждали машину возле ворот.
Иван Иванович открыл переднюю дверцу, чтобы сесть на заднем сидении вместо с сыном. Генералова поздоровалась. Озорная, веселая. В глазах — смешливые чертики. Вся словно па пружинах: пританцовывает от внутреннего нетерпения. «Сколько же в пой пылу-жару!» — невольно подивился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122