А объем работы огромный: позвонить сразу в несколько мест, опросить людей, передать сведения, разыскать, вызвать, предупредить... И от каждого из этих дел, возможно, зависит судьба поиска.
Хорошо было Шерлоку Холмсу и его другу доктору Ватсону. О бешеном ритме жизни конца двадцатого века они понятия не имели. Получив сведения о совершенном преступлении из письма или от пострадавшего, они садились в удобные кресла поближе к горящему камину и, укрыв ноги теплым пледом, иачивали упражняться в дедукции...
Повесив трубку рации, Иван Иванович бросил водителю: — Шахта «Три-Новая»! К главному стволу. На всю железку!
«Успеть! Опередить тех, кто создает Лазне «железное алиби». После звонка из милиции кто-нибудь из «своих» возьмет жетон бригадира и отметит спуск в шахту. Попробуй потом доказать, что Богдан Лазня в 18.02 был не в шахте, в забое, а в своей машине возле мебельного магазина «Акация».
Шофер включил громкоговоритель и начал расчищать путь.
— Семьдесят второй, «газон»! Освободите дорогу оперативной машине!
Через десять минут сорок секунд «Волга» остановилась перед огромными железными воротами, под которые ловко подползала узкоколейка: людской ствол шахты «Три-Новая».
«Ствол» и «шахтный ствол» в обиходе горняка понятия разные. Шахтный ствол — это железобетонный колодец, который ведет в недра, опускаясь порою на тысячу с лишним метров. Короче — вход в шахту. А эмоциональное понятие «ствол» — своеобразная дверь к этому входу, точнее: основание громады — копра, наверху которого установлена подъемная машина, тягающая на четырех канатах шахтерский лифт — клети. Одна клеть, иногда двухэтажная, человек на семьдесят, со скоростью 8 метров в секунду опускается в шахту, вторая — ее противовес — поднимается в это же время на-гора. В перерывах между спуском и подъемом смены людской ствол «качает» груз. За сутки вагонов пятьсот с лесом и оборудованием в шахту и столько же с породой и старым хламом на-гора. Таким образом, спуститься в шахту или выйти из нее когда тебе вздумается — невозможно, это не заводская - проходная.
Через людской ствол шахта живится воздухом — вдыхает его. Где-то в конце шахтного поля (на «Три-Но-пой» оно тянется на пять километров) есть второй ствол, вентиляционный. Его задача «выдыхать» отработанный воздух, насыщенный пылью и газом. Калиточка в широких воротах, которые распахиваются только тогда, когда подают но узкоколейке груз к стволу, была прикрыта. Ее
засосало воздухом, и теперь просто так не откроешь. Зная это, Иван Иванович ухватился за массивную ручку обеими руками. «Не пообедав — не управишься»,— подумал он. Возле клети толпилось человек сто, если не больше, горняков, готовых к спуску. Веселые, озорные ребята, полные сил и здоровья. Передние, те, что стояли ближе к запертому на специальные воротца подходу к месту посадки в клеть, перекидывались шутками с рукоятчицей, одетой в ватные брюки и фуфайку. Тетка (или девчонка — укутана платком — лишь нос торчит, не сразу и возраст определишь) привычно отвечала зубоскалам. Она многих знала по имени.
Подъем Клети, момепт, когда двухэтажная махина, по-лязгивая и нервно подрагивая, выходит из земных глубин,— зрелище впечатляющее. Автомат раскрывает дверцы, и семьдесят черных от пыли и потому похожих друг на друга горняков гурьбой спешат из клети. Здесь фактически и происходит сдача смены.
— Ну как? — спрашивает входящий в клеть.
— Согнали полоску,— отвечает на ходу выходящий.— Комбайн в нише. На сопряжении давит. Пробили пару ремонтных. Надо выкладывать клеть. Леса нет. Горный обещал пригнать пару вагонеток.
Это значит, что сменное задание по добыче угля выполнено («согнали полоску»). Комбайн подготовлен для работы в очередном цикле («завели в пишу»). Но беспокойно ведут себя пласты на сопряжении двух выработок. Возникла опасность. Надо бы подстраховаться, выложить сруб из бревен. Но кто-то не учел обстановки п лапе и тте заготовил вовремя нужного леса. Проходчики на своих плечах припесли откуда-то издалека несколько стоек («пробили ремонтные») и установили их. По этого недостаточно. Нужен сруб! Горный мастер, который «вкалывал» с ними смену, остался и после работы. Он мечется по шахте, ищет тех, кто порасторопнее, и заблаговременно заказал себе нужный лес. Даже с запасом. Так пот, за счет этого «запаса» берет взаймы. Чтобы новая смена не простаивала. Он заказал лес, по пачался осмотр состояния ствола перед спуском новой смены (па «коромысле» — в клетях — «катается» одновременно полторы сотни человек две сметш, так что контроль за техническим состоянием механизмов жесточайший).
Это Саня учил отца понимать жизнь шахты. Три года только и было в доме разговоров: «обурили забой», «отпалили», «качнули», «забурилась колымага», «вкинули рештак»...
Где-то глубоко в душе жила гордость за сына, который избрал себе настоящую мужскую профессию: трудную, опасную, но почетную. А через сына и он, вчерашний майор милиции, чувствовал себя причастным к мужественному племени горняков.
Здесь же, в помещении ствола, расположена важнейшая служба шахты — табельная. Горняк спускается в шахту, имея при себе специальный жетон. Выехал — и бросил его в урночку. Затем девчонки из табельной разбирают жетоны, возвращая каждый на свое место. Строжайший учет, кто и когда спустился в шахту и когда поднялся на-гора, продиктованный спецификой шахтерского труда.
Табельная на «Три-Новой» напоминала огромный аквариум, в котором обитали четыре премилые девчушки в пестрых нарядных платьицах. На фоне удручающе серых тонов, господствовавших в помещении ствола, эти молодые, озорные девчата в залитом потоком света невидимых ламп помещении воспринимались как добрые феи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122