На четырнадцатом участке всех — около двухсот человек. Надо побеседовать с каждым, выяснить его прошлое и предсказать будущее. У кого из этих людей пересекались жизненные пути-дороги с Кузьмаковым и Дорошенко? А если не с ними, то, возможно, с их друж-ками-поделышками. Словом, надо выяснить, как все эти люди оказались на четырнадцатом участке. Что их сюда привело? А ведь люди-то битые жизнью, просто так, на голый крючок, их не подсечешь. Такие умеют отрицать очевидное и при этом улыбаться.
Иван Иванович уже не сомневался, что все трое уволились с участка неспроста: они готовились к ограблению мебельного и намеревались сразу же после операции исчезнуть бесследно.
Он не удержался и съязвил:
— Вот все и стало на свои места: сказав однажды «А», мы позже вынуждены перечислить весь алфавит: Б, В, Г, Д... И так до последней буквы «Я».
— Хотите сказать, что Генералова отрабатывала пря-никовские услуги? — с нескрываемой неприязнью проговорила Екатерина Ильинична.
— А у вас есть иная трактовка событий? — поинтересо-вался майор милиции.
Генералова прикрыла глаза. Говорить ей было трудно, она лишь покачала головой: иной трактовки у нее не было.На этом беседу с Генераловой можно было считать за-конченной. Правда, оставалась незатронутой еще одна тема, по всей вероятности, еще более неприятная для Екатерины Ильиничны,— Тюльпанов. Не мог ее друг вчера в восемнадцать пятнадцать встречать спою супругу Алевтину Кузьминичну возле салона красоты, она в это время была уже в дороге. Где и с кем — пока еще не совсем ясно. Но не дождалась на пороге салона свидания с супругом.
Может быть, Иван Иванович пожалел Генералову? А может, уже выдохся: его снова валила с ног усталость: тело деревенело, будто Ивану Ивановичу дали наркоз. И он отложил разговор о Тюльпанове на потом. «Вначале побеседую с ним сам. Момент внезапности». Сейчас важнее было встретиться с Пряниковым.
— Екатерина Ильинична, удобно ли будет пригласить начальника четырнадцатого участка к вам сюда, в кабинет?.. Не хотелось бы вести щепетильный разговор в нарядной, там могут быть люди.
— Отвернитесь,— потребовала Генералова. Она достала из ящика стола зеркало, пудру и привычно привела себя в порядок. Затем сняла трубку телефона: — Анюта, не знаешь, где Пряников? В бане? Собрался в шахту? Быстренько, пока не ушел.
Чувствовалось, что у Екатерины Ильиничны вся шах-та — Пети, Анюты, Светочки, Юрочки...
Забасил хриплый, словно простуженный, голос недовольного человека:
— Екатерина Ильинична, что там опять случилось? Радиатор потек или ступица отвалилась? — Бас пробовал шутить.
— Петр Прохорович,— игриво заговорила Генералова,— может женщина соскучиться? Хочу вас видеть — и все. Этого не достаточно?
— Екатерина Ильинична, я ваш раб. Вы сказали! «Явись» — и Пряников мчится. Вот выеду из шахты — и к вам, даже минуя баню.
— Нет, Петр Прохорович, прямо сейчас! Сию минуту. Это в ваших же интересах.
— Неужели настал тот момент, которого я жду долгие годы? — басил Пряников.
— Нет, Петр Прохорович, настал тот момент, которого я жду долгие годы.— В голосе Генераловой снова звучало кокетство.
«Актриса!» — подумал Иван Иванович, удивляясь перевоплощению Екатерины Ильиничны. И еще он подумал о силе женского обаяния, женской власти. Прокуковала кукушка, махнула крылышком, поманила, и наш брат-мужик — хоть к черту в пасть, хоть в каленое пекло.
— Екатерина Ильинична, вы меня интригуете.
— Петр Прохорович, вы меня всю жизнь интригуете, а я вас — только однажды и то на какое-то мгновение.
— Только ради моей преданности вам, Екатерина Ильинична,— пророкотал хриплый бас.
Генералова положила трубку на рычаг, взглянула на майора милиции, набрала полные легкие воздуха, затем, надув щеки пузырем, тяжко выдохнула: «Уф»...
— Только ради вас, Иван Иванович, чтобы восстановить в ваших глазах свое доброе имя.
Ему хотелось уточнить: не восстановить свое доброе имя, а оправдаться... Но Генералова ему помогала, и ссориться с ней не стоило. Кроме того, это была женщина, которую уважал Саня и даже однажды сказал о ней: «Люблю».
Несколько минут в ожидании Пряникова оба молчали. Тягостные минуты, когда «по большому счету» сказать уже нечего, а болтать «но мелочам» нет настроения.Наконец мимо окна кабинета проплыла массивная фигура плечистого человека, одетого в модный джинсовый костюм. (Коттон. Импорт.)
— Он,— сказала Генералова.
— Екатерина Ильинична, вы можете оставить нас с глазу на глаз?
— Да-да, мне надо к директору.
Пряников вошел с загадочной улыбкой, которая при виде постороннего тут же угасла. Маленькие острые глазки стали колючими, как острые шипы прошлогодней гледичии.
— Я — к директору,— проговорила Генералова,— Вы тут уж без меня.
Она прихватила папку и быстренько исчезла. Первое впечатление от Пряникова было не из приятных. Нечто такое монолитное, плотное, годное на таран, каким воины хана Батыя дробили неприступные стены осажденных городов. Большая лобастая голова. Темные волосы, редкой ныне прической ежиком, и широкие, мохнатые брови над маленькими немигающими чуть вприщур глазами да породистый мясистый нос придавали его внешности выражение «архитектурной завершенности». Шея настолько короткая, что, казалось, голова пришита прямо к широким квадратным плечам. Руки — длинные, крепкие, жилистые. Ему бы боксом заниматься... На длинных дистанциях — равных не было бы.
«Решительный мужик,— невольно подумал Иван Иванович.— И ума — палата. Такого на кривых не объедешь» .
План разговора вызрел мгновенно.
— Прошу извинить, Петр Прохорович, по я, как у Гоголя в «Ревизоре», пригласил вас, чтобы сообщить вам нренеприятнейшее известие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122