— Примем меры. Усилим пост, срочно подошлем автоматчика в жилете. На въезде в Мариуполь тоже не помешает выставить вооруженный пост.
— Действуйте,— дал добро Строкун.
— А вот по машине Генераловой,— виновато заговорил полковник Смородин,— компот с пирогами из старых ботинок прописывается. Сняла Екатерина Ильинична машину с колодок и, как мне стало только что известно,
двадцать шестого апреля начала обкатку... в компании с давним другом. На вопрос моего гаишника, который остановил ее за превышение скорости, что побудило Генералову так рано открыть сезон, ответила: «Хорошая погода».
— Погода — вполне,— согласился Строкун.— Двадцать девятое апреля, а на дворе уже раннее лето. Я бы на ее месте тоже не стал дожидаться середины мая. Но вот что, Виктор Васильевич, этот друг дома в былые времена не садился за руль бежевого «жигуленка» с номерным знаком СЛГ 18-17?
— Как не садился, у него доверенность на управление этой машиной! Доцент генераловской кафедры Тюльпанов. Только ездит-то он, не в пример Екатерине Ильиничне, строго по правилам. Образцово-показательный водитель. На булавочку бы такого, в формалин и в кунсткамеру!
— Что это вы, Виктор Васильевич, катите бочку на молодого ученого? — удивился Строкун.— Образцово-показательный водитель, а вы его — на булавочку да в кунсткамеру?
— Академиков уважаю,— пробурчал полковник Смородин.
— На свидание к Екатерине Ильиничне отправился Орач,— сообщил Строкун.— Где-то уже на подъезде.
— Не завидую. Мой гаишник успел задать ей несколько... неудачных вопросов. Взбеленилась.
Рация щелкнула, разговор прекратился. «Жигули» бежевого цвета СЛГ 18—17. Пока это был всего лишь факт, требующий уточнения. Версия нуждается в проверке, а факт — лишь в уточнении. Достаточно побеседовать с хозяйкой на тему: как вы провели сегодня этот чудесный весенний день, хороши ли дороги?.. За зиму наплодилось колдобин и ям... Не зима, а сплошное наказание: то морозец прихватит, то теплынь верх возьмет. Дождь — снег, снег — дождь. Порвало асфальт. Ремонтировали наспех весною, по мокропогодью, вот и пошло все прахом. Словом, не выезжала ли, уважаемая Екатерина Ильинична, сегодня ваша машина? Кто сидел за рулем? А где вы были в это время? Потом, как бы невзначай, заглянуть в багажник. Заглянуть во что бы то ни стало, даже если уважаемой Екатерине Ильиничне эта проце* дура покажется неприятной, оскорбляющей ее самолюбие: «Обыск? У меня? А где санкция прокурора? Не по-зво-лю!!! Я буду жаловаться! Не имеете права!»
Все верно, Екатерина Ильинична, без санкции прокурора делать обыск никто не имеет права. Но разве это обыск?
Так небольшой досмотр с вашего согласия. Желание убедиться, что в вашем багажнике не было, нет и не может быть ни квадратненькой сумки-корзинки из тяжелого брезента, ни железного ведра... А если «вещдоков» нет ни в багажнике, ни в вашем гараже*, то это значит, что ни вы, ни ваш «жигуленок» не имеют отношения к данному «дорожно-транспортному происшествию» (назовем так условно ограбление мебельного магазина, зачем вас волновать, давать повод для праздных разговоров с друзьями и соседями, мол, знаете, ко мне приезжали из милиции...). Иван Иванович по дороге к Генераловой заехал к себе в отдел. Для работника УГРО - уголовно-розыскной службы — повседневная форма одежды — гражданская. А он, готовясь к торжественному случаю — услышать приказ о присвоении очередного звания,— облачился в парадный мундир; надо было перед визитом к Екатерине Ильиничне переодеться в гражданское.
Его кабинетик тесноват. Сидят здесь двое: Орач и старший инспектор уголовного розыска майор Крутояров Олег Савельевич. Человек завистливый, как думал о нем Иван Иванович. По крайней мере, Крутояров был убежден, что эамначем должен быть тот, кто раньше получил очередное звание, то есть он, Крутояров. Но Олег Савельевич был аккуратным исполнителем, и это мирило с ним Орача.
— С очередным званием, товарищ подполковник,— с кислинкой в голосе поздравил Крутояров Орача.
Что-то было холодное, непонятное в этих словах подчиненного. Зная, что Крутояров получил задание от Стрекуна проверить версию по автомату, Иван Иванович скороговоркой поблагодарил его за поздравление и поспешил перевести разговор в деловое русло.
— С Краснодаром удалось связаться?
— Дозвонился,— доложил Крутояров, оживляясь.— Два года тому, в октябре, сняли охранницу, которая стояла на мосту через Кубань. Женщина, видимо, задремала. Была глуховата на левое ухо. Как все произошло, рассказать не смогла. Очнулась в больнице: ударом тяжелого предмета проломили череп в области левого виска. Теперь инвалид, па пенсии. В том же году в том же районе убили участкового, забрали пистолет. Оба преступления остались
нераскрытыми.
Крутояров расстелил на столе приготовленную зараное карту Краснодарского края и, ткнув пальцем в голубую извилистую линию, с вдохновением проговорил:
— Автомат взяли па Кропоткинском мосту.
— А участковый откуда?
— Станица Кущевская. Тело сбросили в речушку Ею. Это было весной. Летом Ея местами пересыхает, а по весне буйствует.
Иван Иванович долго всматривался в карту, прикидывал на глазок расстояние от моста, где случилось одно ЧП, до речушки Ей, где погиб нерасторопный участковый.
— Километров сто пятьдесят...
— Один оперативный район,— согласился майор Крутояров.
— Где-то здесь у них было лежбище! На мост вышли — знали обстановку до мельчайших подробностей, даже то, что охранница глуховата на левое ухо: зашли с левой стороны и долбанули по левому виску.
Предположение острого на язык, любителя подначек и розыгрышей Крутоярова были интересны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122