— А ведь вы по натуре анархистка. Потенциальный разрушитель всяких канонов, обычаев, устоев.
Она не согласилась:
— Нет, Иван Иванович, если и разрушитель, то не обычаев, а командующих нами предрассудков. Я противник не самих законов, регламентирующих жизнь общества, а догматического, бездушного их применения... Чтобы вы меня поняли, хотите, расскажу, как я стала Генераловой?
— Любопытно,—улыбнулся Иван Иванович, который все еще не мог окончательно определить своего отношения к этой женщине.
Он уже начинал понимать Саню, который в минуту душевной неуравновешенности выпалил: «Я люблю ее». Лишь одно ему было непонятно: что в ней от натуры, а что придумано как мера самозащиты? Суть человека, по убеждению Орача, в его отношении к фактам. Сам по себе факт еще ни о чем не говорит. .К примеру, выпускник десятого класса зверски убил своего соседа по дому. Казалось бы, факт однозначен. Каковы же мотивы преступления? Оказывается, сосед попытался изнасиловать девушку, которую любил вчерашний десятиклассник. Он случайно зашел к девушке и оказался свидетелем дикой сцены.
— Иван Иванович, чаю или кофе?
Орач указательным пальцем постучал по стеклу на часах: «Время!»
— Жаль,— сказала Генералова.— Тогда буду краткой. Известно ли вам, что я закончила «на отлично» три курса политехнического института? Могла стать геологом.
Такого поворота в жизни Екатерины Ильиничны он не мог и предположить.
— И вот кончается семестр, профессор Генералов приглашает меня вайти к нему на кафедру. Прихожу. Людей там, как всегда, полно. Викентий Титович с обычной иронией выкладывает: «Надеюсь, коллега, вы не станете возражать, ежели я включу вас в состав геологической экспедиции Созонным рабочим. Задача: изучение Байкальского разлома». Он каждый год отправлялся в экспедицию со студентами, заканчивавшими третий курс. Отбирал тех,
на кого надеялся... Я, конечно же, рада-радешенька. А он: «Но в связи с тем, что вы будете единственным представителем женского пола в группе, вам необходимо выйти замуж. И чем быстрее, тем лучше. Паспорт у вас при себе?» — «Нет,— отвечаю,— в общежитии». А у самой от предчувствия — сердце трепещет. Викентий Титович был самой популярной личностью в институте. На его лекции приходили толпами. Он никогда не повторялся. Каждый раз был оригинален. Все девчонки были от него без ума. Высокий, стройный. О его выносливости в экспедициях ходили легенды. Тонкий ценитель юмора, он часами мог читать напамять стихи многих поэтов. Словом, кумир. И учтите еще одну деталь — холостой. А ему уже сорок семь лет. И вот он говорит: «Если вы, коллега, не возражаете... Во дворе института — моя машина. Скажете Мише —он в вашем распоряжении... Жду вас».
Через неделю я стала Генераловой. Экспедиция по теме «Геометризация полезных ископаемых Байкальского разлома» была нашим свадебным: путешествием. Вернулись мы с полевых работ, я и говорю Викентию Титовичу: «Поменяю специальность». «Во имя чего? — спрашивает он.— Ты же прирожденный геолог! У тебя чутье...» — «Не хочу всю жизнь ходить под тенью профессора Генералова». (Звание академика он получил позже). Мне нужно свое солнце». Он не возражал. Он никогда меня не отговаривал. Решила? Обдумала? Действуй! Так я перешла в медицинский и сразу же увлеклась новой профессией. Я считаю: нет скучных дел, есть скучные люди. Пропадала в морге и анатомичке. Помните у Пастернака: «Во всем мне хочется дойти до самой сути: в работе, в поисках пути, в сердечной смуте, до сущности прошедших дней, до их причины, до основания, до корней, до сердцевины».— Она помолчала и, вздохнув, вдруг спросила: — А вам Пастернак нравится?
— Не знаю... Поэт популярный в определенных кругах. Принес как-то Саня его сборничек...
— Это я ему порекомендовала.
— Я полистал. Нет пушкинской простоты. Требует особого внимания. Очень сложная для восприятия система образов. По всей вероятности, чтобы понять его, нужна специальная подготовка.
— А меня и привлекает именно сложность его образов. Любовь к нему мне привил Генералов... На шахте дурацких вопросов не задают, а вот на курсах... Наши дамочки все интересовались моими отношениями с академиком,
Очень уж их смущала разница в годах: двадцать семь лет... Не надоел ли тебе старикашка? Я им отвечала: почитайте Пастернака. У него в каждой строчке что-то новое. Так и мой Генералов: ни один из прожитых с ним дней не похож на предыдущие, поэтому с ним не скучно.
— Любите? — Иван Иванович невольно вспомнил слова полковника Смородина о «друге дома», у которого есть доверенность на управление машиной.
— А вы сомневаетесь? — ощетинилась Екатерина Ильинична.
Как быть? Сказать, что он знает о существовании «друга дома»? Или слукавить, притвориться этаким простофилей? Но Генералова — женщина умная. Поймет, что с ней играют в поддавки. И как среагирует на это? До сих пор она была весьма откровенна. Именно на это и рассчитывал Иван Иванович, ведь он еще не узнал о главном, ради чего пришел сюда: о «жигуленке» бежевого цвета с номерным знаком СЛГ 18—17...
— Хотите откровенно?
— Как и положено между друзьями,— настаивала Генералова.— Вы же Санин отец...
Иван Иванович решил, что играть в прятки с Генераловой не стоит.
— В ГАИ мне сообщили, что на право управлять вашей машиной выписана доверенность...
— А... вот вы о чем.— Глаза Генераловой заблестели злостью.
Иван Иванович понял, что с этого мгновения они уже не друзья.
— Ну что же, товарищ милиционер, расскажу вам и об этой истории...
— Екатерина Ильинична, извините за бестактность, но я хочу вам задать один прямой вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122