Я директору эту цифирь на стол. А он мне: «Не своим делом занимаетесь». Тогда я по копии докладной— в трест, в Министерство, в одну газету, в другую... И вот приглашает меня Валентин Егорович Нахлебников и возвращает все четыре: они пришли к нему «для ответа». После этого плюнула я на все и сказала сама себе: «Если начальства это не касается, то уж меня— слабую, беззащитную женщину — тем более». С тех пор я стала «золотым работником». Директор шахты говорит: «Надо», я — «пожалуйста». Мне за это премии, почет и уважение. Нет, Иван Иванович, не знаю как у вас по службе, а у нас — плетью обуха не перешибешь,
Генералова улыбнулась: мол, все понимаю, но, увы, обстоятельства выше нас.Она вышла и вскоре вернулась:
— Поворчали мои девочки, но я им объяснила — и они все поняли.
— Что же вы им сказали?
— Списки нужны милиции в связи с ограблением мебельного магазина «Акация». Преступники, убегая, кого-то уже убили и могут убить еще.
Иван Иванович болезненно поморщился: «Ну зачем же об убийстве?..»
— Я сказала что-то не так? Но знаете, Иван Иванович, как мы, женщины, трудно перестраиваемся. Женщина перед праздником работать не способна, у нее в голове: что сегодня приготовить на ужин, где достать майонез и зеленый горошек на салат, кто придет вечером, что она оденет? Надо было как-то встряхнуть девочек, вернуть из грез к действительности. Событиями в мебельном их не удивишь — об этом знает весь город, об этом суесловят во всех трамваях и троллейбусах. Да и я внесла в обсуждение свою лепту. Мой рассказ — конечно, без фамилий — произвел фурор: «Генералова со своей машиной — и мебельный?» Словом, надо было встряхнуть девочек: напугать или разжалобить. Я выбрала второй вариант, он действеннее на доброе сердце. «Где-то кого-то убили»... Они расчувствовались: «Ох-ах, ух-эх» — и принялись за работу. За границей если что случилось — сразу по телевидению, обращаются к населению: помогите, может, кто-то что-то видел. А мы из всего делаем тайну. Вот и раздуваем таким образом страсти-мордасти. Чего порой не услышишь от болтунов после очередного происшествия!
Иван Иванович в чем-то был согласен с Генераловой: во избежание кривотолков надо информировать население. Но не ему обсуждать узаконенные порядки.Орач достал из папки портрет Кузьмакова (без бороды) и показал Генераловой:
— Не подскажете фамилию? Женщина охнула:
— Прудков Кузьма Иванович. Мастер «золотые руки». Это он помогал академику ухаживать за машиной. Неужели?..— понизила Генералова голос до шепота.— Он...
— Уволился?
— Две недели тому. Но обещал на днях заглянуть к нам. Без него же машина ходить не будет!
«Ишь куда тянутся корешки!» — подумал Иван Иванович. Он не сомневался, что «мастер золотые руки» Кузь-маков не бескорыстно взял на себя обузу обслуживать машину заместителя директора по кадрам. Зачем-то он ее обхаживал. С какой целью?
— Екатерина Ильинична, извините за профессиональный термин, как вы вышли на... Прудкова?
— Как он стал механиком моей машины? — улыбнулась Генералова.
Она с полуслова понимала, что интересует Ивана Ивановича.
— Да.
— Однажды я помяла крыло. Знаете, не люблю, когда кто-то меня обходит и маячит перед глазами... Я искала новое крыло. А Пряников все может, это на шахте не секрет. Обращаюсь к нему: Петр Прохорович, так и так, академик сживет меня со света... Нужно левое переднее на «Жигули». Он отвечает: «Я вам подошлю мастера «золотые руки», он посмотрит, что к чему, а там уж решим, что делать дальше». Прудков сказал: «Отрихтуем. И снимать не надо. «Родная» краска найдется?» «Родной» не было. Говорит: «Придется перекрашивать весь «жигуленок». Он забрал машину и через три дня вернул новенькую.
— Значит, все-таки поклонились Пряникову? — отметил Иван Иванович.
— Вы вспомнили, что у меня нет особой симпатии, к этому человеку?
— Совершенно верно,— подтвердил майор милиции.
— Если бы можно было позвонить в мастерскую и сказать: «Так и так, сделайте!» А чтобы попасть на станцию техобслуживания ВАЗ, надо иметь блат и к тому же переплатить! Там тебе сделают халтурно и уж, конечно, не за три дня, месяц будут мурыжить, а то и на полгода растянут. Еще и раскурочат машину. Могут заменить новые скаты на старые, снять радиоприемник. И крайнего не найдешь: ведь претензии предъявить пе к кому — ты же на нелегальном положении. Это значит: сделай вид, что тебя здесь пет, слиняй в одно мгновение, не поднимай шума, если пе хочешь иметь неприятности. Когда я еще работала в мединституте, одна моя приятельница сдуру сдала в химчистку дубленку. Два года по судам бегала, возвратили шестьдесят процентов от государственной стоимости, а она покупала но рыночной. Намаялась, изревелась, исстрадалась, наслушалась оскорблений и осталась без дубленки. Хоть сдала-то она не частнику, а в государственное
учреждение, и, слава господи, квитанцию не потеряла. А у Пряникова — без волокиты и без оскорблений человеческого достоинства. Он все может, наш Петр Прохорович. Все! Путевку в пансионат на Азовское море в летнее время, билет на московский поезд в последних числах августа, импортные обои, отремонтировать машину... Как же ему не поклонишься? Отдала нас служба быта на съедение дельцам. Неужели вам, умному человеку, это не понятно? — спросила Генералова.
— Екатерина Ильинична, а неужели вам, тоже умной женщине, не понятно, что Пряников оказал вам посредническую услугу отнюдь не потому, что добивался вашей взаимности? — парировал Орач.
— Еще чего не хватало! — возмутилась Генералова.— Нет, я не отрицаю, женщина может проявить минутную слабость:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122