— Майор Орач.
Они поправились друг другу. Это гарантировало успешную совместную работу в будущем.Когда они прошли в кабинет, Иван Иванович вкратце изложил своему краснодарскому коллеге всю историю с автоматом. Показал снимки места обнаружения, которые привез с собой, копию акта металлографической экспертизы, обнаружившей стертый напильником номерной знак оружия.
— Вам в подарок,— сказал он.
— Еще бы и ту троицу в придачу,— пошутил подполковник Звягинцев.
— За ней я и приехал. Найдем — поделимся.
Звягинцев был чуть помоложе Ивана Ивановича. Легкий, подвижный, белобрысый. Светлые глаза. Открытое лицо. В глазах — лукавинка. Парень с юмором. Такие быстро находят общий язык со всеми, независимо от ранга и возраста. Его звали Игорем Карловичем. («Сын папы Карло»,— пошутил он.) Через полчаса Звягинцев был уже с гостем на «ты» и требовал, чтобы тот, в свою очередь, тоже величал его по имени.
— Так себя чувствуешь моложе,—пояснил он.
И хотя Иван Иванович привык обращаться к коллегам по имени-отчеству или по званию и фамилии («подполковник Звягинцев»), он перешел па более простую форму: Игорь.
— Ты когда-нибудь бывал в Краснодарском крае?
— Не доводилось.
— Оно и чувствуется. От Ростова через Батайск до Кущевской — рукой подать. Там есть железнодорожная ветка. А ты ложку в рот — через левое ухо: в столицу края.
Признавая правоту Звягинцева, Иван Иванович все-таки возразил:
— Мне же надо было вначале встретиться с тобой. Поинтересоваться, что есть в архивах. В частности по Тюльпановой. Девичья фамилия Шорник. Тридцать четыре года. Уроженка Кущевской.
— По случаю праздника архивы опечатаны,— отрубил Звягинцев.— Но в Кущевской побываем. Это двести километров с хвостиком. На Калинино, далее на Березан-скую — и по трассе на Ростов. Понимаешь, по Кущевской за мной числится еще одно «мокрое» дело — участковый.
Прихлопнули мальчишку, забрали пистолет, а труп — в полую Ию. Так говоришь, ваш мебельный брали с пистолетом? — Звягинцев так быстро тараторил, будто торопился освободиться от лишних слов.
— И с автоматом тоже.
— Выходит, снабжаем «ваших» оружием.
Иван Иванович разложил свою фотокартотеку. Нет, никого из этого семейства подполковник Звягинцев ранее пе встречал.
— Пока что не пересекались стежки-дорожки,— огорчился он.
Иван Иванович показал телеграмму, вызвавшую Тюль-панову к больной матери. Звягинцев повертел ее в руках.
— Отправлена из Кущевской, не вижу здесь никакой «липы».
Он извлек из несгораемого шкафа бутылку коньяку, полбуханки белого каравая и кусок колбасы домашнего производства.
— По случаю праздника. Бог не выдаст — свинья не съест, а начальству нынче пе до нас. Все порядочные отмечают праздник, а мы с тобой вкалываем. Разве это по-божески? — Он налил коньяк в стаканы.
Иван Иванович не стал отказываться от угощения. Впрочем, в те годы такая форма общения была почти повсеместно.
— В Кущевской нас ждут караси в сметане. Приходилось пробовать?
— Слыхивал.
— А теперь отведаешь. Там у меня свой человек, дядька погибшего участкового, колхозный механизатор. Кстати, твой тезка: Иван Иванович Иванов. Мужик — из настоящих. Сам увидишь.
До Кущевской — три часа езды. Пока добирались, Звягинцев успел прочитать курс лекций по истории родного края, начиная с тех времен, когда по здешним местам кочевали отпрыски некогда могучих племен ногайцев, и до наших дней.
— Паше богатство — виноград, табак, конопля, рис. Горы риса! Чай, кукуруза, подсолнечник. Сады. А какая пшеница! Лучшая в мире! Посевы сахарной свеклы за последнее годы выросли в шесть раз! — горделиво перечислял он.— В прошлом году собрали восемь миллионов тонн зерна. А в самом сытом предвоенном, сороковом,— всего три миллиона. А как у вас, в Донбассе?
На этот вопрос Иван Иванович не мог ответить. У пего в голове держались совершенно иные цифры: в Донбассе пять с половиной миллионов жителей, из каждых десяти — девять горожане. А урбанизация, как известно, придает свои оттенки общей оперативной обстановке.
Открытием для Звягинцева стало и то, что в Донецке жителей в два раза больше, чем в Краснодаре. А какой промышленный потенциал!..
Звягинцев, сделав вид, будто рассердился, сказал:
— Зато у вас нет таких карасей, как у пас. Это раз. Во-вторых, в чем у вас квас? В бочках. А у пас — в дижах. И в-третьих, «паша мама отправляется в полет, потому что наша мама называется пилот».
Он был общительный человек.В Кущевскую въехали уже затемно.Бывают деревни, села и станицы. Кущевская напоминала поселок сельского типа. Ехали-ехали но станичным улицам, пока не уперлись в широкие ворота, венчавшие шта-кетный забор.
Семья сельского механизатора, потомственного казака Ивана Иванова, встречала давнего друга на пороге дома. Со Звягинцевым облобызались все, даже детишки. С таким же радушием приняли они и Орача.
— Не прогоните? — спросил улыбающийся Звягинцев.— Как Лиса Патрикеевна выговаривала себе место? Хвостик — под лавку, голову — на лавку...
— Гость в доме на праздник — к добру,— шумливо говорил хозяин.
А узнав, что они с Орачем тезки, загомонил еще веселее.
— Иваны — стержень России: ее ноги, ее руки, ее голова.
Щедра кубанская земля. Это было видно по тем простым, но обильным яствам, которые красовались на столе.Жили Ивановы, судя но обстановке, на городской лад. Мебель современная, полированная. На стенках — ковры, как в сакле у родовитого черкеса. И все это было не напоказ, как иногда бывает,— стоит мебель в доме хозяином, а люди при ней — за прислугу, чтобы протирать, наводить лоск. Здесь же все было «рабочее», повседневное, нужное человеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122