через несколько дней охрану нашли мертвой, а золотой костыль бесследно исчез.
Кто совершил это преступление, так и не установили, но пошли упорные слухи, что костыль был тайно возвращен тем, кто его изготовил (надо полагать, за соответствующее вознаграждение).
Историю эту я вспомнил, слушая но радио бесконечные советы фермерам не впадать в панику от временных неудач, а в случае нехватки средств обращаться за помощью к банкам.Инициаторы строительства Трансконтинентальной железной дороги, затевая комедию с золотым костылем, видимо, заранее знали, что он вернется обратно в их руки. Точно так же, предлагая попавшим в беду фермерам займы, банки твердо уверены, что затраченные средства тем или иным способом вернутся в их сейфы.
В стране дяди Сэма банки уже давно опутали своей сетью сельское хозяйство. Они не только дерут с кредиторов большие проценты, но диктуют им, какие и где приобретать сельскохозяйственные машины, кому продавать урожай. За послушание фермеры получают скидку, которая в конечном счете тоже оказывается выгодной банку. А когда наступает трагический момент и фермер уже не в состоянии продолжать платежи по своим обязательствам, представитель банка без всякого снисхождения трижды опускает на аукционе деревянный молоток, сразу внося абсолютную ясность в положение и без остатка развеивая иллюзии должника-идеалиста.
Мощность машин не случайно измеряют количеством лошадиных сил. Когда-то лошадь была основным источником энергии при любой работе. Фермеры штата Небраска даже создали комитет по сбору денег для установления памятника символической лошади, без которой вообще не существовало бы Соединенных Штатов Америки. И это не просто чудачество, а отражение истории. В 1850 году из всей энергии, использованной для нужд сельского хозяйства, на долю машин приходилось всего 6 процентов, на долю людей — 15 процентов. Остальные 79 процентов работ выполняли лошади. В настоящее время на долю лошади приходится всего один процент затрачиваемой в сельском хозяйстве энергии, люди берут на себя 3 процента и 96 процентов энергии падает на долю машин. И все же не правы те, кто думает, будто в Соединенных Штатах лошадь можно увидеть только в цирке. Путешествуя по стране, я нередко встречал человека, шагающего за лошадьми (иногда за волом или мулом). Чаще всего это были люди, которые бились на крохотном кусочке еще уцелевшей у них земли, и руки этих людей, сжимавшие рукоятку плу-
га, были словно корневища — грубые, мозолистые, скрюченные.Возможно, в будущем какой-нибудь оригинал американец вздумает поставить памятник первому трактору, ставшему символом окончания эпохи непродуктивного ведения хозяйства. Может быть, но пусть тот, кто будет ставить памятник, не забудет, что именно с помощью трактора выросло на ниве американского сельского хозяйства древо монополистического капитала, которое, глубоко пустив корпи, мешает теперь дальнейшему развитию этого же хозяйства.
На полях США трудится около 2 миллионов сезонных рабочих. Большая их часть не имеет постоянного места жительства. Весной они целыми семьями передвигаются с юга на север, продавая свою рабочую силу сначала на пахоте, потом На севе, позже на уборке. А затем, осенью, на дребезжащих, громыхающих предках современных автомобилей они возвращаются на юг, к теплу, чтобы с нового года начать новое «восхождение» на север. Дети таких бродяг не учатся в школе, они вообще не знают детства, с шести-семилетнего возраста становясь работниками, помощниками в тяжком, изнурительном труде. Не один из них родился буквально в борозде...
Этих обездоленных не защищают никакие законы. Для них не установлено минимума заработной платы, не существует определенной продолжительности рабочего дня, они не имеют права на пособие по безработице. На дорогах перед их глазами постоянно пестрит реклама, предлагающая апельсиновый сок, цветные телевизоры, усовершенствованные маникюрные приборы для собак, билеты на поездку в Гонолулу, по они даже не поднимают глаз на крикливые плакаты, хорошо зная, что это не для них. Их заработка едва хватает на хлеб насущный...
В течение всей поездки по долине реки Сакраменто я чувствовал себя так, будто попал в теплицу. На просторах долины выращиваются цитрусовые и другие нежные фрукты. Живительная влага поступает с помощью ирригационной системы со снежных вершин окружающих долину гор. Это истинный рай, но только для тех, у кого есть деньги. А вытягивать последние силы у того, кто трудится за кусок хлеба, и безжалостно эксплуатировать здесь умеют не хуже, чем в других местах страны.
Город Фресно жители называют «столицей изюма» (во Фресно и его окрестностях производится три четверти всего количества изюма США). В пригороде нам попалась навстречу группа молодых людей, устало тащившихся по каменистой дороге. Пылью пропиталось, кажется, не только их платье, но и каждая пора лица. Усталые, с погасшими глазами, они несли на спине все свое имущество — тощие рюкзаки с привязанными к ним алюминиевыми кружками и мисками. Чтобы наполнить эти миски, молодые Люди — видимо, мексиканцы, так как между собой они разговаривали по-испански — и плелись от хозяйства к хозяйству в поисках работы.
Мексиканские рабочие — «чиканос» — составляют в этих местах значительный процент всей наемной силы. Живется им настолько худо, что они соглашаются работать за гроши, чем, естественно, вызывают недовольство местных рабочих. Крупные хозяева, разумеется, спешат этим воспользоваться. Количество свободной рабочей силы настолько велико, что хозяева часто нанимают рабочих не на все время сева или уборки, а на почасовую оплату, что выгодно им и уменьшает и без того ничтожный заработок рабочего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100