А что ждет американского рабочего на старости лет? Рассчитызать на пенсию по старости мужчи-
ны могут не раньше 65, а женщины — 62 лет. Но получают пенсию только те, кто сперва долгие годы выплачивал в пенсионный фонд определенную часть своей заработной платы.
Особенно утонченно ведется ограбление американских рабочих с помощью налоговой системы. Налоги, словно тень, ни на минуту не оставляют американца.
Я знал американца, у которого семья состояла из пяти человек и который был счастливым обладателем постоянной работы. Жизнь заставила его подсчитать с карандашом в руке не только каждый доллар, но и каждый цент своего бюджета. Вот некоторые цифры из его записной книжки: 53 процента зарплаты уходит на квартиру и оплату налогов, 9 процентов — на транспорт, а па оставшиеся деньги он должен прокормить семью и купить одежду, причем все это также облагается дополнительными налогами.
Рядовому американцу постоянно вбивают в голову, что налоги идут в пользу страны и тем самым служат для его же блага. Разве это не похоже на сценку из фильма Чаплина, в которой грабитель, раздевая свою жертву, объясняет ей, что делает это для ее же пользы,— мол, так легче будет идти домой.
Хотя налоги по закону должны платить все и, разумеется, соответственно своим доходам, монополии и крупные капиталисты всякими способами обходят закон. Одпим из способов является так называемая благотворительность — создание фондов для развития науки и искусств. Деньги, внесенные в этот фонд, засчитываются как уплаченный налог. Люди, которые получают помощь из этого фонда, обязаны быть благодарны капиталисту, а ведь средства, из которых составляют эти фонды, отняты у них же самих, ибо им пришлось выплачивать налог, который не внес в казну владелец фонда.
Склоны Аппалачских гор, в глубине которых скрываются огромные богатства, украсила весенняя зелень. Источенные ветрами скалы и белые цветы были немыми свидетелями безжалостной борьбы. Правда тут борется против лжи, голодные — за кусок хлеба, умирающие в шахтах — за мгновение жизни, за глоток воздуха. Те, кто держит в мускулистых руках кирку или управляет мощным комбайном, борются против тех, кому принадлежат эти комбайны.
Чикаго долгое время славился своими бойнями: они росли вместе с городом, а город в свою очередь рос вместе с бойнями. Владельцы боен с гордостью повторяли, что у них, мол, зря не пропадет ни одна свиная щетинка — так хорошо поставлено дело. Даже предсмертный визг свиней один ловкий владелец бойни записал на пластинки и попытался сбыть. Увы, тогда, в начале века, такая музыка в США еще не имела спроса. Но сегодня лицо Чикаго определяют уже не бойни, и владельцы их настроены весьма минорно. Что случилось? Грусть вызвана резким ухудшением свиного бизнеса. Эта отрасль промышленности чахнет в Чикаго, словно дуб, корни которого подкапывают те же неблагодарные свиньи. Практичные американцы подсчитали, что для кармана куда полезнее забивать свиней на месте, вместо того чтобы подвергать их долгому и утомительному путешествию в Чикаго, от которого они заметно теряют в весе. И вот с каждым годом все меньше свиней пользуется железнодорожным транспортом...
По всей Америке много избытка, но много и нужды. В городе боен и стали — как раньше назывался Чикаго — эти контрасты особенно резки. В северном и западном районах города на многие мили тянутся кварталы трущоб и нищеты. Едешь, едешь, и кажется, что ты никогда не достигнешь берега человеческой нужды. Л когда возвращаешься на Лейшнор-драйв, где с одной стороны дышит прохладой озеро Мичиган, а с другой стоят роскошные дворцы мясных королей и князей стали, расположились палаццо баронов от торговли, начинаешь понимать, во что это обходится трудящимся.
В Чикаго находится самая длинная в мире улица, самый большой в США железнодорожный узел, где сходится 21 крупная магистраль и аэродром О'Хара, который принимает и выпускает наибольшее в мире количество самолетов в день. В Чикаго существует замечательный симфонический оркестр и несколько прославленных музеев. Однажды в Чикаго я зашел в корреспондентский пункт рабочей газеты, расположившейся на восьмом этаже старого, облупившегося дома. Первые этажи таких домов из-за дороговизны могут себе позволить арендовать только финансово крепкие организации. Из окна виднелись волны озера Мичиган и глубоко почитаемое всеми трудящимися место — площадь Хеймаркет. Этого названия вы не найдете сейчас ни на одной карте туристских фирм, нет его ни в справочниках официальных учреждений, ни в списке исторических мест. И тем не менее эту площадь
знают все, кто хранит память о крови, пролитой трудящимися в борьбе. 1 мая 1886 года прервали работу и выставили пикеты около 40 тысяч человек. Они требовали введения восьмичасового рабочего дня, потому что вынуждены были работать более 60 часов в неделю.
3 мая возле бойни «Маккормик» собралось 6 тысяч рабочих. Они предъявили протест против объявленного фабрикантом локаута. Прибыло 200 полицейских. В ход пошли пули и слезоточивые газы. Были убитые и раненые.
На следующий день на Хеймаркете состоялась массовая демонстрация протеста против зверств полиции. Подкупленный полицией провокатор бросил бомбу. В результате взрыва погибло семь полицейских и четыре рабочих. Полиция открыла огонь. Реакционные газеты в один голос требовали: «Рабочим — пули, а их вождям — петлю». За решетку посадили руководителей забастовки. Летом 1887 года начался суд, который продолжался 40 дней. Бомба, брошенная провокатором, была основным обвинением, и вожаки рабочих были приговорены к смертной казни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100