Мы тронулись тихо, без сигнала. В вагоне было всего несколько человек. Поезд вынырнул из туннеля, и я глядел в окно на удаляющиеся каменные громады Нью-Йорка, на болото, через которое мы проезжали, на сплетение железнодорожных мостов. Возникло естественное желанно перекинуться хоть несколькими слонами с сидящим напротив мужчиной. Есть такие фразы, которые годны всегда и при всех обстоятельствах.
— Сегодня превосходный день,— начал я.
— Вы совершенно правы,— ответил мужчина и умолк. Добрых полчаса спустя он взгляпул на меня вторично
и на этот раз улыбнулся. Я счел это сигналом, что он уже готов поддерживать простой человеческий разговор, который возникает, когда обстоятельства сводят совершенно незнакомых людей на несколько часов в вагоне поезда, и невольно вспомнил свою родину, где, еще но проехав и семафора, ты уже многое знаешь о своих попутчиках.
— Через четыре часа будем в Вашингтоне,— снопа обратился я к улыбающемуся соседу.
— Вы совершенно правы,— вежливо ответил он и устремил глаза в окно, где со скоростью 80 миль в час пробегали металлические конструкции нефтеочистительного завода.
Разговор не клеился. Все в вагоне молчали. Молчали полчаса, час, два. Молчали все время, пока мы ехали до Вашингтона. Но не всегда американцы неразговорчивы. В Гайд-парк, где родился, рос и похоронен президент Соединенных Штатов Франклин Рузвельт, стекаются толпы экскурсантов. Здесь открыт мемориальный музей. Я тоже побывал в рабочей комнате Франклина Рузвельта, видел на его столе флажки государств, боровшихся против гитлеровской Германии, среди них и советский. Посетители весело смеялись, разглядывая глиняную копилку, изображавшую свинью с головой Гитлера. На ней было написано: «Кони
для победы». Эту копилку в годы второй мировой войны подарил президенту рабочий из Сан-Франциско. Но американцы предпочитают больше времени проводить не в этой комнате, а в спальне президента и в его ванной. Я слышал, как, собравшись в ванной, практичные американцы обменивались впечатлениями:
— Узковата.
— Мыло некуда положить.
— И ужасно глубокая.
— Эмаль слишком темная.
У них не было ни малейшего намерения оскорбить того, кто жил в этом здании. Они лишь хотели продемонстрировать свою способность давать оценку быту. Ну разве американцы неразговорчивы? Однако вернемся к поискам среднего американца.
Может быть, средние американцы одеты в форменное платье? Вообще американцы любят форму. Форм в этой стране много. Форма полицейского отличается от одежды служителя «Армии спасения», одеяние католического священника — от формы почтового чиновника. Свою форму носит большая часть частных школ и добровольных пожарных обществ. Не введена форма только для сыщиков Федерального бюро расследований.
Много американцев сейчас в военной форме. И она не однообразна. Морского пехотинца не спутаешь с воздушным десантником, а моряка — с летчиком. Не носит форму в американской армии только верховный главнокомандующий — президент.
В пестроте форм найти среднего американца так же нелегко, как в толпе штатских. Я был знаком с несколькими полисменами — из тех, кто постоянно стоял поблизости от нашего дома, но ни один из них не признавался в том, что он — средний полицейский. Довелось мне вступить в разговор и со служащими пожарной команды.
— Есть у вас средний пожарник? — спросил я совершенно серьезно.
В ответ раздался дружный смех. Все приняли мои слова за шутку.
— Один у пас был, но и тот погиб в прошлом году, когда гасил средний пожар,— остроумно ответили мне.
Не нашел я ни среднего почтового служащего, ни среднего железнодорожника, хотя у них слово «средний» в чести: есть и среднего размера конверты и средней мощности паровозы.
Искать среднего американца в армейской форме мне не довелось. Я побоялся, что это было бы неправильно понято разведывательной службой.Вообще в США есть немало географических мест и областей жизни, от которых иностранцам, а особенно советским гражданам, разум и логика рекомендуют держаться на почтительном расстоянии. Именно по этой причине я не искал среднего американца ни на полигонах, ни на военно-морских судах, ни среди «зеленых беретов». Но я и так знаю, что найти среднего американца и военной форме невозможно. И в самом деле, кто средним солдат и средний американец — тот, кто, цинично улыбаясь, сеет своим автоматом смерть? А может, средний тот, кто, изнасиловав женщину в Федеративной Республике Германии, на суде утверждает, что акта насилия но было бы, если бы женщина уважала американскую военную форму и не сопротивлялась? Трудно назвать Средним американцем юношу, который был осужден за то, что публично сжег повестку о призыве в армию, но еще труднее - генерала Пентагона, который настаивает на том, что запрещение химического оружия было бы тяжелым ударом для армии США, «защищающей свободный мир».
Однажды мы, группа советских журналистов, путешествуя по южным штатам, решили подкрепиться — закусить сосисками с булочкой. Это блюдо американцы почему-то называют «горячими собаками». Оно весьма популярно в Америке и уступает, может быть, одному лишь яблочному пирогу, который в каждом городе делается по-разному и все же нигде не теряет своей главной особенности: он выпекается округлой формы и подается на стол разрезанным на восемь частей. Когда вы усаживаетесь за длинный стол, кельнерша с быстротой молнии ставит перед каждым по стакану воды со льдом и только после этого принимает заказ. Так заведено по всей Америке.
Когда мы съели «горячих собак», выпили по чашке ароматного колумбийского кофе и расплатились с сидящей у входа кассиршей, к нам вдруг обратилась почтенного возраста женщина:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100