Сердце миллионера таяло от восторга. Да и как же иначе, он ведь и сам признавался, что не знает большего наслаждения, чем считать дивиденды! А если растет и ширится центр «финансовой империи», значит, будет что считать. Может быть, уже в тот день у него родилась большая идея преподнести миру свой «символ веры»? Рокфеллер проходил вдоль забора, за которым велась закладка фундамента очередного гиганта, и вдруг почувствовал непреодолимое желание посмотреть, что происходит за забором. Миллионер не стал искать ворота, а просто заглянул в щель между досками. Видимо, увиденное настолько понравилось ему, что он не отходил от щели до тех пор, пока на плечо ему не легла чья-то рука. Подошедший потребовал отойти от забора. Миллионер, желая приятно удивить нахала, спокойно пояснил:
— Я — Рокфеллер.
— А я — президент США и требую, чтобы вы выполняли законы. Вы не имеете права смотреть на то, что происходит за чужим забором.
На другой же день Рокфеллер приказал проделать во всех заборах вокруг новостроек окна, чтобы прохожий мог наслаждаться зрелищем становления «империи доллара» и при этом не нарушать закона.
Сколь благороден Рокфеллер: узкую щелку в досках он превратил в широко распахнутое окно! Сколь чуткое сердце бьется в груди Рокфеллера: он разрешает всем, даже безработным, любоваться, как возводится фундамент его «империи».
Сколь скромен Рокфеллер: об этом своем благородном и патриотическом поступке он даже не просил сообщать в газеты, а те, кто все-таки включили сей примечательный факт из его биографии в учебники английского языка, сделали это без разрешения!
И сколь он, вдобавок ко всему, гуманен: даже не рассердился на газетчиков и авторов учебников! Именно потому он, видно, и считает себя вправе высечь на граните и покрыть позолотой слова: «Верую, что... всякая возможность обязывает...»
В тени воздвигнутого на углу 51-й стрит и авеню Америк тридцативосьмиэтажного небоскреба стоит газетный киоск. В будке сидит слепой продавец. Стены киоска изнутри и снаружи сплошь увешаны разнообразными журналами. С их обложек красавицы стреляют в прохожих, полуодетые женщины, в самых соблазнительных позах возлежа на сверхмодных ложах, демонстрируют свои прелести; взывают о помощи полузадушенные чьими-то волосатыми руками дети. Но голые женщины, бандиты и полузадушенные дети в это время дня взывают к прохожим только с обложек дешевых изданий. На улице кипит жизнь. Никто не прижимает к вашему виску дула пистолета, не слышно криков о помощи. Люди подходят к киоску, берут газеты и добросовестно отдают слепому продавцу причитающиеся с них центы.
Я тоже купил газету и тут же имел случай еще раз убедиться, сколь последовательны и принципиальны столпы буржуазного общества в борьбе за правое дело: глава епископальной церкви в Филадельфии Джозеф Каус получил от английского министра финансов чек на 6 фунтов 8 шиллингов 1 пенс за порчу церковного имущества и
неэтичное поведение английских солдат в доме божьем в годы войны за независимость Америки. Эту компенсацию «бедная» церковь высудила у министра финансов другой страны после двухсотлетнего судебного разбирательства! Справедливость восторжествовала!
Мои размышления прервал агент туристского бюро, обслуживающего Рокфеллер-центр. Он предложил приобрести билет на очередной тур осмотра центра с группой туристов и гидом. Там, где туристы собирались перед началом поездки, как полагается, помещалось бюро находок. Рассеянные здесь найдут по окончании тура забытые в автобусе перчатки, зонтики, фотоаппараты. В углу сиротливо ожидала кого-то даже детская коляска. «У пас царит честность, в которую верит и сам Рокфеллер»,— торжественно объявила служительница пункта, возвращая юноше забытый им фотоаппарат.
Посмотрев на лежащие в витрине бюро находок уже далеко не новые женские перчатки, я вспомнил киоск со слепым продавцом, которого никто не обманывал, прочитанную в газете победную заметку о выплаченном долге двухсотлетней давности, и в памяти всплыла нашумевшая в Америке история негра Дугласа Джонсона из Калифорнии.
Дуглас Джонсон ехал в поисках работы и нашел на дороге набитый доверху брезентовый мешок. Вернувшись домой, он развязал его и обнаружил в нем 240 тысяч долларов. Такое количество денег сразу он видел только в кинофильмах. Отец троих детей, Джонсон, конечно, понимал, что эти деньги избавят его от нужды и забот и сделают на всю жизнь состоятельным. Но он был честным человеком и поступил так, как всегда внушал и своим детям: не твое — не бери; нашел — верни. Он позвонил в полицию, и через несколько минут богатство навсегда ушло из дома Джонсона.
Найденный им мешок каким-то образом выпал из машины, в которой фирма «Бринкс» перевозила свою кассу. За возвращенные деньги фирма вручила Джонсону некоторую сумму в качестве премии. Честный человек радовался: на время он выпутался из финансовых затруднений, а кроме того, как ему казалось, заслужил всеобщее уважение. Увы, скоро радость сменилась горьким разочарованием. Если находка денег была счастливым случаем в его жизни, то их возврат — только первым шагом в цепи разнообразных неприятностей.
Джонсон начал получать письма, авторы которых всячески издевались над его поступком. Дети его возвращались из школы заплаканные: и их там высмеивали на всякие лады, комментируя «глупость», которую совершил их отец. Жена не могла носа высунуть из жалкой лачуги: тотчас собирались соседи и сочувственно-издевательски принимались уговаривать женщину приобрести новый особняк и взять всех соседей в услужение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100