Это усилило мои подозрения: я ведь находился в стране, столь изобилующей лошадьми, что животное, имеющее подобный недостаток, никогда не, отдают под седло. Значит, хозяин лошади либо был очень беден, либо вообще не являлся арабом.Халеф улыбнулся, глядя, как тщательно я изучаю песок, а когда я выпрямился, спросил:— И что же ты увидел, сиди?— Здесь прошли две лошади и один верблюд.— Аллах, благослови твои глаза! Я увидел то же самое, не покидая седла… Ты хочешь стать талебом Талеб — ученый (араб.).

, а совершаешь поступки, над которыми будет смеяться простой погонщик ослов. Чему же поможет то сокровище знаний, которое ты здесь отыскал?— Я думаю, что три всадника проехали здесь часа четыре назад.— Кто придал тебе столько мудрости? Вы, люди Белад-эр-Рум Белад-эр-Рум — Европа (араб.).

, очень странные!При этих словах он скорчил гримасу, выражавшую глубочайшее сострадание. Я молча продолжал путь.Мы проехали по тропе около часа, пока невольно не придержали лошадей там, где вади делал поворот и огибал скальный выступ.На выступе за песчаной дюной сидели три грифа. При нашем появлении они с резкими криками поднялись в воздух.— Эль-бюдж Эль-бюдж — бородач, хищная птица-падальщик (араб.).

, — сказал Халеф. — Он появляется возле падали.— Наверное, там издохло животное, — ответил я, следуя за ним.Халеф быстро погнал свою лошадь вперед, так что я отстал. Едва он достиг дюны, как резко остановился. Крик ужаса сорвался с его губ.— Машалла! Машалла — междометие, выражающее восторг или удивление.

Что это такое? Не человек ли здесь лежит, сиди?Я подтвердил. Это действительно был человек, точнее — труп, на который и слетелись грифы для своей отвратительной тризны. Я быстро опустился на колени. Одежду на мертвеце уже разодрали птичьи когти. Этот несчастный не мог умереть давно — прикоснувшись к телу, я почувствовал, что оно еще хранит тепло.— Аллах керим! Боже милостивый! (араб.).

Сиди, этот человек умер естественной смертью? — спросил Халеф.— Нет. Разве ты не видишь рану на шее и дырку в затылке? Он убит. Давай обыщем его одежду.Халеф стал помогать мне. Мы ничего не нашли, пока мой взгляд не упал на руку убитого. Я заметил простенькое обручальное кольцо и снял его. По внутреннему ободу кольца мелкими буквами, но очень отчетливо было выгравировано по-французски: «Е. П. 15 июля 1830».— Что ты нашел? — спросил Халеф.— Этот человек не араб.— А кто же?— Француз.— Франк, христианин? Откуда ты это узнал?— По кольцу.— Но почему ты считаешь этого мертвеца французом? Точно так же он мог быть инглис Инглис, ингли — англичанин, англичане (араб.).

или немей Немей, немче — немец, немцы (араб.).

, к которым ты и сам принадлежишь.— Я вижу французские буквы.— Но он все-таки мог быть и другой национальности. Не считаешь ли ты, эфенди, что он мог найти или украсть кольцо?— Верно. Но посмотри на рубашку — она может принадлежать только европейцу.— Кто его убил?— Его спутники. Смотри, как в схватке здесь истоптали землю. Разве ты не заметил, что…Не закончив фразы, я прервался, поднявшись, чтобы внимательнее осмотреть местность, и невдалеке от того места, где лежал мертвец, обнаружил широкий кровавый след, уходивший куда-то в сторону и пропадавший между камнями. Я пошел по этому следу, взяв ружье на изготовку на тот случай, если убийцы находятся поблизости. Далеко я не ушел, потому что внезапно в воздух с громким хлопаньем крыльев поднялся гриф, а на месте, откуда он взлетел, я заметил верблюда. Он тоже был мертв. В его груди зияла глубокая рана. Халеф в удивлении поднял руки.— Серый хеджин Хеджин — быстроходный верблюд (араб.).

, серый туарегский хеджин, и эти собаки убили его?Ясно было, что великолепное верховое животное он жалел куда больше мертвого француза. Халеф был настоящим сыном пустыни, которому мог пригодиться любой найденный предмет, поэтому он наклонился и тщательно осмотрел верблюжье седло: карманы оказались пустыми.— Убийцы уже все взяли, сиди. Пусть они жарятся целую вечность в джехенне! Ничего, совсем ничего они не оставили, кроме верблюда — и бумаг, лежащих вон там, на песке.Посмотрев в том направлении, куда он показывал, я заметил в некотором отдалении от нас несколько скомканных листков, вероятно, выброшенных за ненадобностью. В них я мог найти полезные сведения об убитом, и поэтому я поспешил поднять их.Здесь было много газетных страниц. Я разгладил мятые клочки, приложил их один к другому. У меня в руках оказались две страницы «Vie algerienne», столько же «L'lnde— pendant» и «Mahouna». Одна из этих газет выходит в Алжире, другая — в Константине, а третья — в Гельме. Несмотря на различные места издания, я обнаружил поразительное совпадение содержания газетных страниц: на всех листках было напечатано сообщение об убийстве богатого французского купца в Блиде. В преступлении с большим основанием подозревали одного армянского торговца, который после убийства сбежал. Тогда был издан приказ об его аресте. Описание личности подозреваемого совпадало во всех трех газетах до единого слова.По какой причине покойный владелец верблюда взял с собой эти газеты? Может быть, происшествие непосредственно касалось его? Кем он был — родственником ли купца из Блиды, убийцей ли или полицейским, шедшим по следу?Я взял себе бумаги, надел на собственный палец кольцо и вернулся с Халефом к телу незнакомца. Над ним назойливо кружились грифы. После того как мы удалились, они опустились на труп верблюда.— Что ты теперь намерен делать, сиди? — спросил слуга.— Нам ничего не остается, как только похоронить этого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123