, столь поэтично назвавший себя Хамсадом аль-Джербаей, был мне и интересен в высшей степени, но еще больше пробудилось во мне участие к его хозяину, который здесь, на Ниле, искал черногорку по имени Зеница.Тем временем стемнело. Пришел капитан дахабии и поднялся наверх, но через каких-то полчаса снова послышалась его шаркающая походка, и он вошел ко мне. Халеф подал табак и кофе, а потом удалился. Некоторое время спустя я услышал, как он спорит с ютербогским турком.— Что, течь на судне уменьшилась? — спросил я Хасана.— Еще нет. Я смог сегодня только выкачать воду и законопатить щель. Завтра Аллах снова даст день.— И когда ты отплываешь?— Ранним утром послезавтра.— Ты взял бы меня с собой?— Моя душа обрадовалась бы, если ты будешь со мной.— А если бы еще кое-кого прихватить?— На моей дахабии много места. Кто он?— Это не мужчина, а женщина.— Женщина? Ты купил себе рабыню, эфенди?— Нет. Она жена другого.— Он тоже поедет с нами?— Нет.— Так ты ее купил у него или нет?— Да нет же.— Он подарил ее тебе?— Нет. Я отниму ее у него.— Аллах керим! Ты хочешь взять у него жену без разрешения?— Что-то вроде.— Ты знаешь, как это называется? Похищение.— Конечно.— Похищение жены у правоверного наказывается смертью. Разве твой разум помрачился, разве стала сумрачной душа, что ты решился на преступление?— Нет. Все гораздо сложнее. Я знаю, ты мой друг и умеешь молчать. Я все тебе расскажу.— Открой врата своей души, сын мой. Я слушаю!Я рассказал ему о своем сегодняшнем приключении, и он внимательно меня выслушал. Когда я окончил, он поднялся.— Встань, сын мой, возьми свою трубку и следуй за мной!Я догадался о его замысле и последовал за ним. Капитан вел меня наверх, в комнату купца. Слуги его не было на месте, поэтому мы вошли, предварительно объявив о себе легким покашливанием.Нам поднялся навстречу совсем молодой мужчина. Ему было лет двадцать шесть. Дорогая трубка, которую он курил, свидетельствовала о том, что уроженец Ютербога был, видимо, прав относительно «ужасных денег». На первый взгляд купец выглядел весьма симпатичным, и я сразу же, в первую минуту знакомства, почувствовал к нему расположение.Старый Абу эль-Рейсан взял слово.— Это оптовый торговец Исла бен Мафлей из Стамбула, а это эфенди Кара бен Немей, мой друг, которого я очень люблю.— Приветствую вас обоих у себя. Садитесь! — ответил молодой человек.— Хочешь доставить мне удовольствие, Исла бен Мафлей? — спросил старик.— Охотно. Скажи мне, чего ты хочешь.— Расскажи вот этому человеку историю, которую ты поведал мне.На лице купца отразились удивление и досада.— Хасан эль-Рейсан, — сказал он, — ты дал мне клятву молчания и уже проболтался!— Спроси моего друга, сказал ли я хоть одно слово!— Почему же ты тогда привел его сюда и желаешь, чтобы я рассказал свою историю еще и ему?— Ты говорил мне, что во время рейса, куда бы я ни пристал вечером, я должен держать глаза и уши открытыми и справляться о твоей пропаже. И вот я открыл свои глаза и уши и привел к тебе этого человека, который, возможно, сообщит тебе важные сведения.Исла резко вскочил, отбросив трубку.— Это так? Ты можешь сообщить мне нужные сведения?— Мой друг Хасан не перемолвился со мной ни единым словом, поэтому я не знаю, чем я могу тебе помочь. Спрашивай.— Эфенди, если ты только сможешь сказать мне то, что я хотел бы услышать, я заплачу тебе так щедро, как этого не сможет сделать ни один паша!— Я не требую никакой платы. Говори!— Я ищу девушку, которую зовут Зеницей.— Что ж, я знаю женщину, которая так назвала себя.— Где? Где, эфенди? Говори скорей.— Не мог ли бы ты сначала описать мне ее?— О, она красива, как роза, и прекрасна, как утренняя заря; она благоухает, как цветок резеды…Я прервал его движением руки.— Исла бен Мафлей, это вовсе не то описание, которого я ждал. Говори со мной не языком жениха, а голосом рассудка! Когда она пропала?— С тех пор прошло две луны.— Не было ли при ней какой-нибудь вещи, по которой ее можно было бы узнать?— О эфенди! Что же это должно быть?— Какое-нибудь украшение: кольцо, возможно, цепочка…— Кольцо, кольцо! Да! Я ей подарил кольцо, золотой ободок которого так тонок, словно он бумажный, но на нем укреплена прекрасная жемчужина.— Я видел его.— Где, эфенди? О, скажи это скорее! И когда?— Сегодня, несколько часов назад.— Где?— Недалеко от этого места, не дальше, чем в часе пути отсюда.Молодой человек опустился передо мной на колени и положил мне обе руки на плечи.— Это верно? Ты не обманываешь меня? Ты не ошибаешься?— Это правда, и я не ошибаюсь.— Так пойдем. Вставай! Мы должны идти к ней.— Не получится.— Выйдет, должно выйти! Я дам тебе тысячу пиастров… две… три тысячи, если ты меня приведешь к ней!— Даже если ты мне дашь сто тысяч пиастров, я не смогу тебя сегодня привести к ней.— Когда же? Завтра? Ранним утром?— Возьми свою трубку, зажги ее и садись! Кто слишком быстро берется за дело, тот медленно достигает цели. Мы должны посоветоваться.— Эфенди, я не могу. Вся моя душа горит.— Зажги свою трубку!— У меня на это нет времени. Я должен…— Хорошо! Если у тебя нет времени на разумные слова, то я пойду.— Стой! Я сделаю все, что ты хочешь. — Он вернулся на свое место и взял из тазика тлеющий уголек, чтобы поджечь табак в трубке. — Я готов. Теперь говори! — потребовал он от меня после этого.— Сегодня один богатый египтянин послал за мной, потому что заболела его жена… Он следил за мной все время, но женщина все же нашла время тихо шепнуть мне: «Спаси Зеницу!» Следовательно, таково ее настоящее имя, хотя хозяин дома называл ее Гюзель.— Что ты ей ответил?— Что я ее спасу.— Эфенди, я люблю тебя. Тебе принадлежит моя жизнь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123