— Давайте будем мужчинами.Он сдержал слово и даже глазом не моргнул, когда один из всадников направил острие своего копья прямо ему в грудь и только тогда, вздыбив своего коня, остановил его, когда кончик копья почти коснулся груди Линдсея.— Селям алейкум! Что вы здесь ищете? — приветствовал нас всадник.— Из какого ты племени?— Из племени хаддединов, которые принадлежат к великой нации шаммаров.— Как имя твоего шейха?— Его зовут Мохаммед Эмин.— Он далеко отсюда?— Если ты хочешь попасть к нему, мы будем вас сопровождать.Они развернулись и присоединились к нам. В то время как мы — и слуги вместе с нами — сидели в седлах в достойных позах, арабы скакали вокруг нас по широкой дуге, показывая свое искусство верховой езды. Их главный трюк заключался в том, чтобы остановиться на полном скаку, причем мне бросилось в глаза, что их лошади были, конечно, утомленными и немножко загнанными. Я полагаю, что вправе сделать некоторое обобщение: этих всадников в любом отношении превзошел бы первый попавшийся индеец на своем мустанге. Однако англичанину понравилось представление.— Великолепно! Хм, так я не могу… сломал бы шею!— Я видывал и лучших всадников.— А! Где?— Скачку не на жизнь, а на смерть в американском диком лесу, на замерзшей речке, когда у лошади нет подков, или в каменистом каньоне — это нечто совершенно иное!— Хм! Я тоже поеду в Америку… Скакать в диком лесу… по речному льду… в каньоне… Прекрасное приключение!.. Что говорят эти люди?— Они поприветствовали нас и спросили, зачем мы приехали. Они довезут нас до своего шейха. Его зовут Мохаммед Эмин, и он вождь хаддединов.— Это храброе племя?— Все эти люди называют себя храбрыми и до определенной степени такими оказываются. Это неудивительно. Женщина здесь должна делать все, мужчина же — ничего, только лишь скакать, курить, грабить, воевать, болтать и бить баклуши.— Прекрасная жизнь… великолепная… Я хотел бы стать шейхом… много копать… найти много Fowling bulls и послать их в Лондон… Хм!Равнина становилась все оживленнее, и мы поняли, что приближаемся к стоянке хаддединов. Большая часть племени еще находилась на перекочевке.Мы очутились посреди многотысячных стад овец и верблюдов. Куда только ни бросишь глаз — справа и слева от нас, впереди и позади нас — волновалось море пасущихся, бродящих животных. Мы видели длинные вереницы волов и ослов, нагруженных черными палатками, пестрыми коврами и огромными котлами. На эти горы утвари привязывают стариков и старух, которые больше не в состоянии ни ходить, ни держаться в седле без опоры. Иногда какое-нибудь животное перевозит малышей, так глубоко посаженных в седельные сумки, что в маленькие отверстия выглядывают только головки. В таких случаях для сохранения равновесия на другой бок вьючному животному приторачивают молодых ягнят и козочек, которые с нежным блеянием выглядывают из сумок. За стадами идут девушки, одетые только в плотно прилегающие к телу длинные арабские рубашки, матери с детьми на плечах, мальчишки, подгоняющие перед собой барашков. Погонщики одногорбых дромадеров, сидя верхом на своих царственных животных, ведут рядом с собой, в поводу, своих благородных лошадей. И наконец шествие замыкают многочисленные всадники, которые, вооружившись опушенными перьями копьями, гоняются по равнине за отбившимся, не желающим выдерживать порядок движения скотом.Особые группы образуют скаковые верблюды, предназначенные в основном для перевозки женщин. Я очень часто видел в Сахаре джеммелов, на которых женщины путешествовали в похожих на люльки корзинах. Но такого приспособления, как здешнее, мне еще не встречалось. Оно составлено из двух солидных жердей длиной по десять локтей, а то и больше, которые кладутся поперек верблюжьей спины — перед горбом и за ним. Концы жердей сближают и связывают стеблями тростника или веревками. Это сооружение украшается бахромой и шерстяными кистями всех цветов, нитками жемчуга и ракушками точно так же, как седло и сбруя. Между жердями, на самом горбу, покоится устройство, состоящее из толстого бруса и матерчатого перекрытия, очень похожего на полицейскую будку. Оно тоже увешано разного рода кистями. Все сооружение необыкновенно вытянуто в высоту, и когда оно появляется на горизонте, колышущееся от покачиваний верблюда, то его можно принять за огромную бабочку или гигантскую стрекозу, то поднимающую, то опускающую крылья.Наше появление вызывало в каждой группе бедуинов плохо скрываемый интерес. Конечно, я привлекал куда меньшее внимание, чем сэр Линдсей, в котором, так же как и в его слугах, с первого взгляда можно было признать европейцев. В своем серо-клетчатом наряде Линдсей поражал здешних жителей куда больше, чем это сделал бы араб в живописной одежде на какой-нибудь людной площади Мюнхена или Лейпцига.Мы двигались за своими проводниками до тех пор, пока не заметили очень большую палатку, перед которой было воткнуто в землю множество копий, свидетельствующих, что мы оказались перед палаткой вождя. Вокруг в это самое время вырастали другие палатки.Двое арабов-проводников спрыгнули на землю и вошли в шатер вождя. Через несколько мгновений они появились вновь в сопровождении третьего, имевшего наружность патриарха. Именно так должен был выглядеть Авраам, когда вышел из своего дома у дубравы Мамре, чтобы приветствовать своих гостей: снежно-белая борода свисала ему на грудь, тем не менее старик производил впечатление бодрого человека, способного перенести любой недуг. Его темные глаза смотрели на нас не очень-то приветливо и дружелюбно. Он поднес руку к сердцу и поздоровался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123