Волнообразные поднятия состояли, правда, из твердой, прочной соли, но в понижениях была тягучая, кашицеобразная масса, где лишь местами попадались отдельные узкие островки, по которым и человек, и животное только с величайшей осторожностью и величайшим риском могли пройти. И при этом вода доходила мне до бедер, хотя я сидел в седле. Следовательно, места, по которым можно было пройти, надо было сначала найти под водой. Самое худшее заключалось в том, что проводник, а также животные должны были сначала найти, а потом проверить опору, прежде чем перенести на нее весь свой вес, да еще эта опора была такой обманчивой, предательской, мимолетной, что нельзя было ни мгновения промедлить, если только не задаваться целью утонуть. Это был ужасный путь.И вот мы добрались до места, не обещавшего на протяжении добрых двадцати метров ни единого сантиметра широкой, сколько-нибудь надежной тропы.— Сиди, внимание! Мы здесь можем погибнуть! — крикнул проводник.Продолжая нащупывать почву и оборотив лицо к восходу, он вслух прочитал священную Фатиху Фатиха — первая сура Корана; читается за упокой души умершего.

: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Хвала Аллаху, господу миров, милостивому, милосердному, царю в день суда! Тебе мы поклянемся и просим помощь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, — не тех, которые…»Позади меня Халеф тоже читал молитву; но внезапно оба одновременно онемели: из-за ближайшей гряды холмов раздался выстрел. Проводник вскинул обе руки, издал странный крик, оступился и в следующее мгновение исчез под соляной коркой, которая сейчас же снова сомкнулась над ним.В такие мгновения человеческие чувства сохраняют живость, которая молниеносно и с четкой ясностью подсказывает сознанию целый набор идей и решений. В иных случаях для этого понадобилось бы четверть часа и даже несколько часов. Еще не затих звук выстрела и не совсем потонул проводник, а я уже все понял. Убийцы решили погубить своих обвинителей. Проводника, Арфу Ракедима, они привлекли на свою сторону, использовав его зависть к Садику. Им вовсе не надо было причинять вред непосредственно нам. Стоило убить нашего проводника, и мы бы безусловно погибли. И вот в самом опасном месте пути они устроили засаду и застрелили Садика. Теперь им оставалось только смотреть, как мы потонем.Я заметил, что пуля попала Садику в голову, несмотря на быстроту, с которой все случилось. Не знаю, задела ли пролетающая пуля и моего коня или он просто испугался выстрела, но маленький берберский жеребец резко взбрыкнул, потерял опору, поскользнулся и рухнул.— Сиди! — в неописуемом страхе вскричал позади меня Халеф.Конечно, я бы погиб, если бы не одно обстоятельство: в то самое время, когда лошадь погружалась в соляную топь, напрасно пытаясь передними копытами зацепиться за твердое, я оперся обеими руками о луку седла и перепрыгнул через голову бедной лошади, которая вследствие этого прыжка была буквально вдавлена под соляную корку. В то мгновение, когда я летел по воздуху, Бог услышал самую пылкую молитву во всей моей жизни.Я было нащупал прочную опору, но она моментально подалась подо мной; уже полу затонувший, я снова уперся ногами и собирался с силами; я тонул и выныривал, я оступался, шагал не в ту сторону, но тем не менее находил твердый грунт; я то и дело срывался и все же продвигался вперед; я больше ничего не слышал, я больше ничего не чувствовал, я больше ничего не видел, кроме трех человек там, на соляном валу, двое из которых поджидали меня с ружьями на изготовку.И вот наконец-то у меня под ногами появилась прочная опора — прочная, широкая опора, правда, тоже соляная, но теперь корка твердо держала меня. Грохнули выстрелы — Богу было угодно, чтобы я остался жив. Я споткнулся и упал — пули просвистели мимо меня. Мое ружье все еще было за плечами; казалось чудом, что я его не потерял; но сейчас я не думал об охотничьем ружье — я бросился со сжатыми кулаками на негодяев. Конечно, они меня не ждали. Проводник удрал; старший из двоих знал, что без проводника он погибнет, и немедленно последовал за ним; я успел схватить только младшего. Но он вырвался и отпрыгнул. Я держался рядом с ним. Страх ослепил его, а меня — гнев. Мы совершенно не замечали, куда заведет нас погоня, — вдруг он испустил леденящий душу крик, и я сейчас же отскочил назад. Он исчез в соленой пене, а я остановился всего лишь в тридцати дюймах от его ужасной могилы.В этот момент позади меня раздался испуганный вопль.— Сиди, на помощь, на помощь!Я обернулся. Как раз на том месте, где я только что уверенно стоял на ногах, Халеф боролся за свою жизнь. Он, правда, провалился, но там, к счастью, сохранилась под водой очень прочная соляная корка. Я подскочил к нему, сорвал ружье и протянул утопающему, а сам распластался по земле.— Хватайся за ремень!— Я держу его, сиди! О Аллах-иль-Аллах!— Выбрось ноги вперед! Я не могу подойти к тебе. Держись крепче.Он приложил последние силы, чтобы рвануться вверх, я одновременно резко дернул ружье на себя, и нам повезло — Халеф лежал на надежном грунте. Едва переведя дыхание, он встал на колени и вознес молитву Аллаху.— Сиди, ты ранен?— Нет. Но скажи мне, Халеф, как ты спасся?— Я спрыгнул с лошади, как и ты, эфенди. А больше я ничего не помню. Я очухался только тогда, когда повис на краю… Но мы все равно погибли.— Почему?— У нас нет проводника. О Садик, друг моей души, да простит меня твой дух за то, что я был виновником твоей смерти! Но я отомщу за тебя, клянусь в этом бородой Пророка! Я отомщу за тебя, если не погибну здесь.— Ты не умрешь, Халеф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123