Выпрямившись, он ухмыльнулся:
– Конечно, я ничего такого не говорил.
– Разумеется, – кивнул Ле-Мат. – Капканы? Яд? Джерри пожал плечами:
– По мне, блин, хоть тир здесь организуйте. Ле-Мат широко заулыбался. О нет. Эта улыбка была мне хорошо знакома. И означала она только одно: «СТВОЛЫ». Такую улыбку Ле-Мат берег лишь для тех случаев, когда ему представлялся шанс пострелять из своей коллекции.
Он обернулся ко мне, весь сияя от своей идиотской улыбки:
– Мне тут нравится, Джек. А как тебе? Я вздохнул, в очередной раз задумавшись, в какое безобразие ввязываюсь:
– Наверно, арендуем, – сказал я Джерри. Спустившись вниз, мы расстались. Ле-Мат оставил свой городской мини-танк на охраняемой стоянке у ресторана, а моя «тойота» стояла в переулке у парка Мерза. Местечко это было относительно опасное. Даже в будни, средь бела дня, несмотря на отлично видимые наряды полиции, патрулировавшие по парку, новые наркоманы то и дело выползали из автовокзала и, заблудившись, шлепали по улице Огайо в парк Мерза. А надо им было – по улице Отто в Дом Облагораживания, где бы их встретили с распростертыми объятиями и немедленно бы приняли в партию демократов.
Издали моя машина выглядела невредимой. Но подойдя поближе, я обнаружил, что дверца распахнута, и ускорил шаг. Последние несколько ярдов, разглядев следы взлома, я пробежал во весь опор.
Обнаружив на сиденье новый радиоприемник и написанную каракулями записку, из которой следовало, что взломщик с одного взгляда на мою машину понял: новый приемник мне нужнее, чем ему, я… Собственно, я всего лишь философски пожал плечами. И поехал домой..
В тот же вечер Ле-Мат возник в дверях матушкиного дома – через тридцать секунд после того, как мне принесли пиццу.
– Все ништяк, – сообщил он, когда мы вдвоем пронесли пиццу сорта «Пепперони-пока-не-лопнешь» мимо окончательно перезревшего лотка Истеркиски в мою комнату, где нас ждали две заиндевевшие банки имбирного пива. – Я создал нашу фирму и открыл счет в «Мидвест-Федерал». Учредителями числимся мы оба. Сходишь как-нибудь потом, распишешься, ладно?
Я откусил кусок горячей, жирной пиццы и проглотил, не прожевывая:
– Ну, и как ты в итоге обозвал нашу фирму? Ле-Мат воровато покосился на меня, точно вычисляя, как уйти от этой темы.
– «Компьютек», – признался он наконец.
– Гадость, – сказал я.
– Знаю. – Ле-Мат отщипнул новый сегмент от плато расплавленной моцареллы и отправил в рот.
– Пустышка, а не название, – продолжал я. – Чем может заниматься фирма с именем «Компьютек»? Да чем угодно!
Давясь пиццей, Ле-Мат выхлестнул полбанкй пива, после чего промычал:
– Того я и хотел, Джек.
– Вот «Семерка смелых-Энтерпрайз» – это я понимаю, имя.
– Имя – только дурацкое, – рявкнул Ле-Мат. – Зачем я вообще фирму создал? Чтобы Вермишелли переводил деньги, не зная наших фамилий. Нам нужно серое название, которое просто растворится в шумовом фоне.
– И все равно гадость это, а не название.
– Прими мои соболезнования. – Тут с его куска пиццы начал облезать верхний слой, но Ле-Мат ловко сложил пиццу вдвое и торопливо запихал в рот. – Я это название и на счет поставил, и дону Вермишелли сообщил.
Я чуть не поперхнулся.
– Ты… ты его уже видел?
– Лучше! Он уже получил от Амбер деньги. Завтра их переведут на наш счет.
– Быстро работают, – восхищенно вымолвил я.
– Быстро, говоришь? Я тебе еще лучше скажу – железо для нового интерфейса Амбер уже в пути. Завтра около полудня должны доставить.
Что-то во всем этом меня сильно смутило. Я откусил еще пиццы и, жуя, принялся переваривать новую информацию.
– Прощенья просим, – процедил я, сообразив, что к чему. – На кой черт весь этот финансовый балаган, если ты дал Амбер наш АДРЕС?
Ле-Мат ухмыльнулся. Полная пасть сыра с помидорами – жуткое, надо вам сказать, зрелище.
– Не-ет, Амбер я дал адрес абонентского ящика. Она послала туда свои железки; а один из вермишелльевских мальчиков их забрал и переслал нам. Чтобы проследить путь посылки, Амбер придется организовать перемирие между почтой и «Федерал экспресс», а это дело дохлое. Палестинцев с «Моссадом» объединить – и то легче.
Прикончив свой ломоть пиццы, я облизал с пальцев соус и вытер руки об штаны.
– Значит… – произнес я после долгой паузы. – –Значит, началось, да?
Ле-Мат аккуратно поставил свою банку с пивом и рыгнул от всего сердца:
– И еще как началось, сукин ты сын! Я поглядел на него, вздохнул и решился сказать правду:
– Что-то мне страшно, Джозеф. А тебе? Ле-Мат опять рыгнул:
– И еще как страшно! Б-р-р-ры!
– Слушай, мы тут так можем влипнуть – как в дерьмо динозавра. Ты об этом не думал?
На рыгание у Ле-Мата уже не хватало газов, и он просто проговорил:
– Думал-думал. Отличное средство от нарколепсии. Вчера я всю ночь прокуковал – и никакой сонливости. И пропотел славно.
– Ага, понятно, – кивнул я.
Мы оба замолчали. В этот миг беспомощности ко мне сзади подкралась еще одна мыслишка – и все мелкие рудиментарные шерстинки на моем затылке ошалело вскочили по стойке «смирно».
– Слышь, Гуннар. Ты ведь в «Раю» с доном Вермишелли встречался, верно?
Ле-Мат кивнул.
– Вот что… э-э-э… Когда ты там был, ты не заметил в толпе… э-э-э… Элизы? Ле-Мат побелел:
– Элиза? Я думал, она умерла.
– Выздоровела.
Ле-Мат уронил пиццу, над которой трудился, уперся подбородком в свою сальную ладонь и уставился на меня, как олень, играющий в «гляделки» с летящими на него фарами.
– Что, и ОНА в этом деле замешана? Я кивнул.
Ле-Мат безжизненно осел, точно мешок с гнилой картошкой.
– Ой, Боженька миленький, – вздохнул он. – Мамочка всегда говорила, что грехи мои выйдут мне боком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105