Сообщить Конни. В Окруж-Сред-Здрав.
Хотя Табули был из начальников, я к нему относился хорошо и считал его… ну, почти другом. Демонстративно не глядя на сигарету, я переспросил:
– О чем сообщить, Табули? Я ничего не вижу. Он озадаченно сдвинул брови и еще раз взмахнул своим бычком. – Это, ну знаете… – и тут до него дошло. – Не видите? Я помотал головой:
– Не-а, не вижу.
Гасан расплылся в широкой, ласковой, коричневозубой улыбке:
– Ну, в таком случае… – и он прильнул к сигарете с фильтром, как моя матушка – к пол-литровой бутылке «Будвайзера». Глубокая затяжка; выдох, переходящий в шумный, блаженный вздох; ухмылка сытого кота. Гасан кивнул мне:
– Так держать, Джек. Увидимся внутри. Я развернулся и пошел к дверям.
– Да, вот еще что, – окликнул меня Гасан, – спасибо, что вы вышли в субботу и закончили полуквартальный статистический отчет! Даффер был в восторге!
А вполголоса, обращаясь больше сам к себе, добавил:
– Да, в восторге, хотя ни слова там не понял.
Возможно, Табули еще что-то сказал, но я больше ничего не успел услышать, потому что переступил порог, где меня поджидали…
Во-первых, детектор металла, желавший проверить, нет ли у меня с собой складной снайперской винтовки. Во-вторых, клетка Фарадея – чтобы установить, нет ли при мне враждебного программного обеспечения. Затем обонятельный детектор химсостава биотел удостоверился, что ни при мне, ни во мне не имеется запретных фармацевтических препаратов, а особый сканер поинтересовался моим магнитным билетом Видеобиблиотеки – уточнил, не смотрел ли я на выходных фильмы предосудительного содержания. После этого я вставил левой рукой мое удостоверение сотрудника компании в контрольное устройство, правую ладонь притиснул к экрану дактилоскопа, вытаращенными глазами уставился в жерло сканера глазной сетчатки – одновременно подпрыгивая на одной (левой) ножке и насвистывая первые четыре такта песни «Не забывай меня, Аргентина».
Под мелодичный звон курантов дверь шлюза отъехала в сторону – и я оказался нос к носу с Карлом – стражем последней и мощнейшей линии обороны, истым сыном XXI века, самым электронифицированным и механизированным охранником в Америке – и (не ручаюсь, но догадываюсь) владельцем удостоверения номер 00000002. Каждое утро процедура повторялась. Карл стоял в дверях: суровый, высокий, нечеловечески прямой (благодаря дополнительным серво-моторам в его искусственных коленях и бедрах). Слышался лишь стук медицинского насоса, который, пульсируя в ритме три четверти, бесперебойно снабжал его организм успокоительными и инсулином. Исхудалые пальцы правой руки Карла покоились на рукоятке древнего револьвера, которая высовывалась из набедренной кобуры. Кое-как взяв своей парализованной левой рукой удостоверение, которое я ему вручал. Карл подносил его к глазам – с таким видом, будто держит сердитого живого скорпиона. Щуря затянутые катарактами глаза, Карл напряженно пытался понять, соответствует ли фотография моим чертам лица, и не лучше ли, зря не напрягаясь, пристрелить меня сразу. Ожидая его приговора, я забавлялся тем, что мысленно соединял линиями старческие родимые пятна на его лице, пытаясь получить какое-нибудь изображение. Обычно выходила лошадка.
Тут он улыбался (ПРЕВОСХОДНЫЕ вставные челюсти) и, вручая мне удостоверение, произносил посредством голосового синтезатора (как говорится, продал свою гортань за сигару): «Доброе утро, мистер Берроуз». И, дребезжа, освобождал мне дорогу.
Этот момент мне, кстати, по-настоящему нравился. МИСТЕР Берроуз, видали! Кое-кто называл меня Джеком, а, по неясным мне до сегодняшнего дня причинам, большинство сотрудников МДИ именовало меня «Пайл», но старый Карл всегда говорил: «Мистер Берроуз» и вообще обращался со мной, как с человеком, а не как с двадцатитрехлетним вчерашним студентом.
Однако в то утро в стандартную последовательность событий вкралось непредвиденное происшествие. Я прошел через клетку и сканеры. Был осмотрен Карлом, аки новые ворота – бараном, после чего услышал любезное: «Доброе утро, мистер Берроуз». Со звоном и скрежетом он уступил мне дорогу, и я, прицепов на карман рубашки свой именной бэдж, вышел в вестибюль. Завернул за угол, к лифтам…
И был едва не сбит с ног стаей бодрых, обаятельных, символизирующих собой равенство всех культур и цивилизаций, отвратительно добросердечных ПРОМОУТЕРОВ (ТОРГОВЫХ АГЕНТОВ).
– Привет! – заявила атлетически сложенная особа женского пола. – Мы представляем компанию «ПИЩА ЖИЗНИ». Только сегодня мы бесплатно предлагаем вам особое лакомство! – Вывернувшись из ее объятий, я срикошетил к противоположной стене коридора.
В ласковые руки престарелой чернокожей особы женского пола.
– Сыночек, верь нам, мы жизнь прожили! – прошамкала та. – Как утро, так хочется выпить чего-нибудь горяченького, вкусненького, чтоб раз – и ожил!
Обманно дернувшись влево, я рванулся вправо – и наскочил на молодую желтолицую особь мужского пола.
– Но, будучи сознательным другом экологии, – сообщил он, – вы хотите получить бесспорные доказательства, что приобретаемый вами продукт помогает окружающей среде…
Мускулистый представитель коренного населения Северной Америки, бесшумно приблизившись ко мне, подставил мне подножку:
– …и не содержит вредных добавок! Падая, я умудрился высвободить локоть – и врезал ему по почкам. Болезненно вскрикнув, он ослабил хватку – а я вскочил на ноги.
Долговязый подросток в электрической инвалидной коляске, резко развернувшись, отпихнул меня к стене:
– Вот почему «ПИЩА ЖИЗНИ» рада представить вам…
Женщина с синдромом Дауна, принадлежащая к нестандартной весовой категории (политнекорректно говоря, упитанная), схватила меня своей мясистой рукой за горло и изо всех сил прижала к стенным панелям:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105