Дальнейший анализ выявил скрытую систему кода. Было похоже на
то, что Запад, сам того не желая, подслушал еще и тайные переговоры между
персоналом двух советских станций. Код "Синька", как назвали эти
сообщения, скрытые внутри канала "Типи", оказался относительно несложным,
и уж явно не созданием профессиональных советских криптографов. Более
того, его отправители оказались на редкость болтливыми, обеспечив
ветеранов Форт Мид достаточным количеством материала, чтобы достаточно
быстро расшифровать его. В конце июня в тексте одного из сигналов
появились слова "Эрншоу" и "Шелмер". АНБ вело специальный список тех
людей, кого нужно было информировать об результатах перехвата (в
зависимости от результатов, конечно), и эти материалы через Литерлэнда и
ЦРУ попали к Фоледе.
За три недели до этого ЦРУ отправило в советскую сеть связи сообщение
специально для профессора Дьяшкина, в соответствии с теми шифрами, которые
он передал Боуэрсу в Японии сообщив ему о своей заинтересованности в
продолжении "разговора". Дьяшкин согласился на это, и в последующем
диалоге, составленном на Эзоповом языке, чтобы советские коллеги АНБ не
унюхали, кто с кем разговаривает, американцы попросили Дьяшкина в
доказательство серьезности его намерений узнать, где находятся два
посетителя станции, исчезнувшие там в начале мая. Через неделю спустя от
Дьяшкина пришел ответ - они все еще там, на станции.
Перехват кода "Синька" показал, что имена Эрншоу и Шелмер появились в
переговорах ровно за день до ответа Дьяшкина. Другими словами, за день до
разговора Дьяшкина с ЦРУ со станции пришел ответ. Это говорило о том, что
у Дьяшкина есть неизвестный корреспондент на станции - а кроме того,
информация действительно шла именно со станции, как он и заявил.
Бернар Фоледа посмотрел на доклад, который принесла Барбара, и
принялся изучать таблицы в приложении. Это были оценки политического
воспитания в советских школах для разных возрастов.
- Они всегда бьют на детей, - буркнул он.
- Кто?
- Фанатики, экстремисты, все эти безумцы. Путь к их утопии лежит
через детские умы, так что они в первую очередь пытаются управлять
школами. Вместо того, чтобы стать образованными, дети растут политическими
витиями. Может быть, китайцы правы: правительство не должно вмешиваться в
это.
- Они так считают?
- Мы с Майрой говорили как-то об этом. - Фоледа откинулся на спинку и
бросил доклад на стол. - Я тебе не рассказывал об этом? Это, может быть,
даже повлияло на профессию, которую я выбрал.
Барбара уселась на один из стульев и заинтересованно посмотрела на
него.
- Да ну?
Фоледа посмотрел в окно.
- Это случилось, когда я был еще подростком. Ничего особенного, но
это впечаталось на всю жизнь, так что тогда это, наверное, произвело на
меня впечатление. К нам как-то вечером зашла поужинать одна пара -
еврейская семья, с которой мои родители дружили много лет. Они
рассказывали о том, как они в прошлом году ездили за границу. Они всю
жизнь были чем-то вечно заняты, и в один прекрасный день посмотрели друг
на друга и поняли, что так и не повидали мир, и если не предпримут что-то
немедленно, то уже не увидят до конца дней своих.
- Они были чересчур заняты семьей, бизнесом?.
- Да, именно так. Короче, я запомнил, как Бен - его звали Бен -
говорил моему отцу: "Ты меня давно знаешь, Чак. Я никогда не занимался
политикой. Но после того, что мы увидели за границей, я никогда больше и
шагу отсюда не сделаю. Я не хочу, чтобы мои внуки росли такими, как мы там
видели. И вот что я тебе еще скажу: я готов пожертвовать тысячи долларов,
нет, десятки тысяч любой партии, республиканцам или демократам, все равно,
кому, пока они готовы защищать эту мою страну.
- И вот так ты и попал в разведку?
- Ну, не совсем так. Но свою роль, я думаю, это сыграло. Я искал
способ выразить то, что я думаю об окружающем мире, а эта профессия словно
собрала все вместе.
Барбара уже привыкла в склонности Фоледы без особых причин заводить
такие вот разговоры. Обычно это случалось, когда он был чем-то озабочен,
но предпочитал держать это при себе. Некоторые утверждают, что лучше всего
им думается, когда они спят. А для него способом отвлечь свои мысли, пока
подсознание напряженно работало, был именно такой разговор.
- Ты думаешь, что всем нашим сотрудникам нужна именно такая
идеология? - спросила она. Фоледа покачал головой.
- Такого закона, во всяком случае, нет. Возьми, например, Лью
Мак-Кейна. Ему не интересно спасать мир ради демократии. Он любит
рискованную работу, и считает, что для того, чтоб быть собой, нужно быть
свободным. И кстати, для его стиля работы идеология может быть лишней
помехой. Может быть, поэтому он хороший оперативник, а мне лучше работать
в кабинете. Но с другой стороны... - Фоледа отвернулся от окна.
- Что ты думаешь об этом деле с Дьяшкиным? - неожиданно спросил он.
Барбара работала с ним достаточно долго, чтобы не задавать бессмысленные
вопросы.
- А что тебя беспокоит?
Фоледа посмотрел на разбросанные по столу бумаги.
- Все сошлось очень просто... Посмотри: первое, двое наших
провалились на Русалке. Месяц спустя в Японии возникает этот профессор со
своим желанием перебежать. По случайному стечению обстоятельств он,
оказывается, начальник основной станции связи с Русалкой. А пока все это
происходит, наши хакеры из Форт Мид находят ключ к коду, который взломать
оказалось значительно проще, чем положено, и выясняют, что наверху у
кого-то частная линия связи с этим профессором, - он вопросительно выпятил
подбородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152